скота» и проч.) «гнать, погонять, понукать (скот)».
Возвращаясь к первому орудию (авестийскому suwra-, suβra- также с вариантами по рукописям: sufrā-, suiriia- и пр.), надо сказать, что оно переводилось и идентифицировалось очень по-разному. Что именно Йима сделал с Землёй с помощью этого орудия, чтобы расширить её – не совсем ясно («провёл», «проткнул»? ). Фердинанд Йусти ещё в 1864 году идентифицировал это таинственное suwra- как плуг. Христиан Бартоломэ предпочёл переводить это слово как «стрела». Некоторые учёные последовали пониманию авестийского слова, предложенному Джеймсом Дармстетером (1892), переводившим его на основании пояснения «дырявый», как «кольцо»: Г. Ломмел (1927), А. Христенсен (1934), В.И.Абаев (1984). Имелось в виду кольцо или венок как символ власти, передаваемой верховным божеством Ахура-Маздой первому царю ариев Йиме. А.А.Фрейман (1960) придерживался прежнего толкования – стрела. В 1971 году Г. Бэйли предложил перевод «goad’ (стимул, стрекало). И. Гершевич в примечании редактора к своему тому Кембриджской истории Ирана (1985, т.2, с.168) вернулся к первоначальной, принадлежащей Ф. Юсти, идентификации – плуг (ploughshare), как «most down-to-earth» (наиболее приземлённой) и ассоциирующейся с легендами о происхождении скифов, когда золотой плуг, ярмо, боевой топор (в старых русских переводах – бердыш, секира) и чаша упали с неба (как повествует об этом Геродот).
Загадку этого слова успешно разгадал Ж. Дюшен-Гийемен, статье «Cor de Yima et trompette d’Isrāfīl, de la cosmogonie mazdéenne à l’eshatologie musulmane» («Рожок Йимы и труба Исрафила – от маздеанской космогонии к мусульманской эсхатологии»). Он привёл убедительные аргументы и проницательное сопоставление авестийского suwra- с арабским (через персидский, конечно) şūr, особенно в сочетании sūr-i Isrāfīl – труба архангела Исрафила – труба Дня Страшного Суда. Понимание авестийского suwra- zaranaēna- как «золотой рог» поддержал Герардо Ньоли (Gnoli) и другие учёные.
Такое понимание авестийского suwra-, помимо всех лингвистических и иных доводов, прекрасно подходит к образу Йимы «добро-стадного» – царя прежде всего кочевников и пастухов, владетелей скота. А для того, чтобы пасти скот, ему нужен рожок созывать скот и кнут погонять его. Для чего ему нужна была бы стрела (без лука?), кольцо, венок, кинжал или пахотное орудие – плуг?
По существу, добавить к интерпретации Ж. Дюшен-Гийемена нечего, но можно, кажется, несколько уточнить этимологию авестийского слова. Профессор Ж. Дюшен-Гийемен сопоставляет авестийское suwra- с тем же персидским suftan, surāx «дырка» и проч. Целесообразнее видеть в авестийском слове результат метатезы в группе двух сонорных звуков, столь частой во многих языках в том числе и в иранских: ср. авест. suxra-, перс. surx «красный», перс., тадж. (диалектное) daryo, dayro «река, море» и т. д. Пример из авестийского в сходной группе сонорных: vafra- «снег», ср. перс. barf и авест. varafa- (также varfā-, vafra- по рукописям). По аналогии с этими метатезами можно предположить и о возможной подмене suwra- // sruwa- и тем самым связать это слово с авест. sruva-, srva- «рог», хорошо представленном во многих иранских языках: перс. surū, пехл. srū (w), хорезмийское šw, согдийское sry, осетинское si//siwæ, ваханское şəw и проч., –