шествовал с довольной улыбкой, смотрел Сеферу прямо в лицо. Они находились уже в двух Смертях друг от друга, когда Сефер вообразил, что обронил свою берцовую косточку на пол, и опустился нашарить ее внизу. Сначала он полз по полу, как змея, затем решил перейти на собачий шаг, но обратил внимание, что не один. Рядом с ним, хохоча, на четвереньках, колупался Дуадж. Продолжать дальнейшее представление было нелепо. Сефер выпрямился в полный рост. Дуадж не отставал. Он зеркалил все движения Сефера и очень веселился. Очередь снова начала нарушаться – все двигались по одному, кроме Сефера с Дуаджем. Сефер краем глаза заметил появившихся в стороне охранников с песьими головами, направляющихся в их сторону.
– Вижу, ты соскучился по нашим дурачествам, бро, – нарушил тишину Дуадж.
Сефер сделал смешную попытку не идти парой, а встать в затылок, но Дуадж не был настроен сдаваться.
– Прости, но правила изменились, де-факто теперь парой нельзя!
– Правила? – Дуадж с наигранным удивлением остановился. – а разве правила не для того, чтобы их нарушать, нет? Или ты ничего не нарушаешь больше?
В этот момент они подошли вплотную к стеклу. Снаружи к нему прислонилась тонкая ладонь. Дуадж схватил Сефера за руку и приложил к силуэту ладони сразу две руки, свою и сеферову. Стекло стало медленно гаснуть, темнеть, замигало красным, раздался отвратительный вой сирен.
– Сыгранем по нашим старым правилам – ты, я и куча веселых идей и развлечений?
Сефер в бессилии закрыл глаза. Непонятно, кстати, зачем он это сделал, ибо веки даже от солнца глаза не защищают, не то, что от воспоминаний или мыслей. Прикосновение двух рук к матовому стеклу отшвырнуло его в маленькую средневековую деревушку, где они с Дуаджем, легкие и щегольски наряженные по последней мрачной моде, прогуливались по улице. Особое удовольствие им доставляло то, что никто не видит их. Только вот пользовались они этим удовольствием по-разному. Дуаджу нравилось подшучивать над людьми. Он с легкостью мог подскочить к парню, идущему по своим надобностям, и отвесить ему щелбан по лбу. И когда изумленный парень испуганно озирался и тер лоб, Дуадж хохотал и передразнивал выражение лица и гримасы несчастного. Сефер такое в Дуадже не любил. Он был согласен, что человеком быть ужасно, но глум не поддерживал. И так люди ущербны, так зачем же добавлять им ничтожности!
Дуадж осмотрел место действия с презрительной гримасой.
– Офигеть, ну и дыра! Странно, что здесь все от тоски еще не издохли, – вынес он свой вердикт. Сефер только пожал плечами. Он сорвал придорожный цветок и стал внимательно изучать. Цветок был совершенен.
– Какая разница, где появиться на свет? Можно прекрасно существовать и быть совершенным в любой дыре, если ты тянешься к свету. Ад астра пер аспера, или через тернии к звездам, так сказать, – с этими словами он протянул