рядом с ней на колено.
– Как хорошо, что на мне не мужской костюм, – продолжала молодая женщина, пытаясь выпутаться из величественно пышного платья, так поражавшего своей белизной, – иначе… – Она никак не могла подняться. – Будьте добры руку, граф. – Её голос смягчился при обращении к сидевшему рядом мужчине. Тот потянулся, намереваясь взять женщину на руки.
– Только руку, – чуть жестче сказала она, вынуждая повиноваться.
Толпа расступилась и пропустила образовавшуюся пару, которая медленно направилась к величественному особняку. Предстояло пройти не более ста метров, однако путь лежал через лужайку, уставленную дюжиной столиков, и сквозь сотню пристально следящих глаз. Женщина чувствовала себя неуютно: будучи сильной во всех отношениях, ей приходилось сейчас держаться за мужскую руку крепче обычного. Она почти повисла на руке графа, но всё же пыталась перебирать ногами.
– Позвольте, я донесу вас, – в очередной раз предложил провожатый.
– Я поражаюсь вам, Ричард. Вроде бы говорим на одном языке.
– Мне не понятно ваше упрямство, Миссис Уайт.
Женщина резко остановилась и, повернувшись к мужчине, бросила слегка гневным тоном:
– Неужели вы до сих пор не усвоили моих слабостей? Разве я похожа на человека, который, нуждаясь в чем-то, будет ждать пока это предложат?
Со стороны подобная раздражительность едва ли была объяснима. Скорее всего, недовольство было следствием не избыточной и настойчивой заботливости спутника, а рождалось той неловкой ситуацией, что будет предметом обсуждения всех гостей на ближайшие несколько часов.
– Жанет! – Женщина позвала служанку, со всех ног бежавшую к ней. Освободившись от мужской руки, Миссис Уайт, тем не менее, ласково поблагодарила за поддержку и медленно побрела в сторону центрального входа в особняк. Вскоре служанка уже участливо помогала своей госпоже. Ричард ещё некоторое время стоял и смотрел вслед удалявшейся паре. Когда женщины отошли уже достаточно далеко, он заметил, как служанка обернулась и, стараясь, очевидно, скрыть истинный предмет своего интереса, окинула взглядом большую территорию.
– Он всё ещё стоит, – пролепетала она, но Эмили Уайт, казалось, не слышала её.
Тем временем, оказавшись в усадьбе, Эмили дала волю своей слабости. Она еле волочила ноги по блестящему мраморному полу огромного холла, который был до того отполирован, что мог легко выполнять роль зеркала.
Добравшись до центральной лестницы, ведущей на второй этаж, она произнесла слабым голосом: – Спасибо, Жанет. Я поднимусь сама, а ты захвати теплой воды и полотенца.
– Да, мэм, – пролепетала служанка и скрылась в лабиринте из комнат.
Эмили продолжала стоять у подножья лестницы, собираясь силами и не решаясь начать восхождение. Она подняла руку и коснулась лба: он показался ей обжигающе горячим. Затем та же рука, скользнув вниз, прикрыла глаза, уже скрытые от света мягким покрывалом век. У Эмили кружилась голова, и боязнь упасть заставила