что ты на самом деле не Скараотти. Правда об этом почти никто не знает. Ты можешь сказать, сколько мне лет?
– Не уверен, может лет двадцать, двадцать два…
– Двадцать пять. Я три года как выпускница художественного университета. Бакалавр искусств, ландшафтный дизайнер. Мои родители, моя бабушка и две сестры, пять лет назад погибли в авиакатастрофе. Они отдыхали на Сардинии, при возвращении их самолёт упал в море. Все погибли. Ни кого не нашли. Даже самолёт. На родовом кладбище их склепы пусты.
– Сожалею, мам…
– Да, ничего уже… много лет прошло. В наследство мне достался этот замок, квартира в Анконе и небольшой обувной завод, который, кстати, обанкротился бы, если б не ты. На третьем курсе у меня случился роман с одним художником. Когда он узнал, про беременность, бросил и улетел во Флоренцию. Больше о нём ничего не слышала. Квартиру пришлось продать и переселиться в замок. Здесь остались только самые верные и преданные люди. Кстати, служанки, потомки тех самых послушниц, о которых написано в летописи. По преданию они являются моими очень дальними родственниками. Я и отношусь к ним по-родственному. Если бы не твоя помощь, пришлось бы распрощаться и с ними, и с замком. А сейчас, благодаря тебе, я богата… мы богаты. Появилась реальная возможность восстановить замок. Можно будет открыть отель или пансионат. Думаю, получится.
– Обязательно получится. Единственный совет и личная просьба. Там у развалин старой часовни, сделай сад с аллеями. Не строй там ничего.
– От чего так?
– Много людей там захоронено. Не стоит беспокоить останки предков. Пусть красивый сад-парк станет для мертвых упокоением их душ, а живым на радость. И да! Рядом же река протекает. Я тут рассчитал, силы её течения и перепада высот должно хватить для функционирования фонтана. Вот чертежи и примерная смета. Просмотри, что можно еще сделать, ты же дизайнер,… и не затягивай. Мне, по-видимому, осталось не долго, хочу своими глазами увидеть. Да, и часовню можно восстановить, я где-то в библиотеке видел гравюру с её изображением. Денег от продажи бриллиантов должно с лихвой хватить, еще и останется.
– Обязательно сделаю…
Она опустила глаза. Было заметно, как она смутилась и, так и не смогла выговорит – «сын»…
***
Четыре месяца самообразования, экспериментов, расчетов, и восемь лет потраченной биологической жизни. Разглядываю книгу, перелистываю страницы, и чем пристальнее, тем больше загадочного обнаруживаю. То цвет страниц изменится, то иероглифы появятся, то шрифт, то смысл написанного станет ясным и понятным, то тарабарщина сплошная. С ней происходят внутренние метаморфозы. Как будто она под меня настраивается. Когда вместо знаков стали появляться переключатели, понял, что это не произведение искусств, а прибор, механизм, предназначенный для каких-то вполне определённых действий, замаскированный под нечто понятное и естественное для человека им обладающего. Из детских сказок вспомнил Алладина и его