чего направился к столу.
– Скажите следующему, чтобы пока не заходил, – велел я красноармейцу, после чего повернулся к капитану:
– Что у вас там?
– Рука не поднялась. Отметелили мы его сильно, но тут жена из дома выскочила, закрыла собой. Дети малолетние прибежали, – сев за стол, он взял стоявшую крынку и стал жадно пить молоко.
– Вот как? – грустно хмыкнул я и задумчиво протянул: – Пожале-е-ели.
– Ну, он обещал, что такого больше не произойдёт.
– Да ну? Расскажу тебе одну историю, что произошла на моих глазах. Как-то пожалели вот такого вот типчика, тот на коленях стоял, просил его простить. Вроде всё дальше было нормально, да вот как-то ночью взял да ударил он своего командира, делавшего обход, и, перетащив того через ничейную полосу, сдался немцам. Какова мораль? Сделал один раз, сделает второй. Я поспрашивал сельчан насчёт этого мужичка. Хреновый он оказался сосед. Я, конечно, не психолог, но дальнейшее предсказать могу легко. После того как мы уйдём, он будет сидеть тихо, думаю, ваши кулаки произвели на него впечатление. Когда немцы придут, проводя разведку, будут они нас искать, то он первый доложит о нас. Выслуживаясь. Потом получит место главного полицая, наберёт подручных и начнёт творить беспредел. Избивали его на улице, и унижался он, прося прощения, при многих жителях села. Будь уверен, он об этом помнит и будет помнить очень хорошо. Первым делом он повесит вашу помощницу, ведь она помогала Красной Армии, а это не есть гуд. Потом будет мстить остальным, одновременно наживаясь на их имуществе. Чуя за собой силу и пьянея от крови, он если не полностью вырежет село, то творить в округе будет страшные вещи…
Капитан как раз отрезал кусок хлеба от каравая, но так и замер, угрюмо слушая меня и глядя остановившимся взглядом в столешницу. После последних моих слов он встал и стремительно покинул хату, оставив висеть автомат на вешалке, но вот нож унёс с собой.
– …хотя, может, и не будет такого. Дождётся конца войны и будет жить честным гражданином и растить детишек, – закончил я, когда Игнатьев вышел, после чего крикнул: – Следующий!
Когда я заканчивал с пятый претендентом, двадцатилетний паренёк без сомнений шёл в мотострелковую роту пулемётчиком, в хате снова появился Игнатьев. Только теперь он тяжело дышал, в правой руке у него был окровавленный нож, рукав комбинезона тоже пятнали тёмные пятна.
Облокотившись о стену хаты, лавка стояла вплотную к стене, я с интересом проследил, как капитан снова сел за стол, и, взмахом руки отпустив новобранца, спросил:
– Сам?
– А кто? Остальные спят… Отбой же… Часовые только бдят.
– Не думал, что решишься… но решился. Вот что, у меня есть для тебя, капитан, другая должность и работа. Мне остро необходим особист. Возьмёшься?
– Так это была проверка? – прямо посмотрел он на меня.
– Да.
– А этого тебе не жалко? Его жены, что рыдает сейчас над телом? Детей? Их трое.
– Нет.
– А Семёнов, он вон как по селу работал, всех недобитков нашёл и прижал?
– Он