даль. Возможно, Гена знал несколько больше, но не стал меня посвящать в святая святых, а попросту начертал вопросительный знак папиросой в мою сторону. В нём, в этом знаке, я почувствовал очаровательную силу кабалистики и нарождающегося ристалища, от которого мне никак не отвертеться. Нужно заметить, что по дороге к точке, заключающей знак вопроса, папироса Шаевича, именно такую фамилию носил симпатичный бородач, совершила несколько стремительных эволюций, весьма схожих с фигурами Лиссажу. В результате воинственных пассов боевой свитер опытного полевика украсился ещё парой прожженных отверстий для орденов. На моём джемпере это тоже отразилось. Я удостоился небольшой дырочки на груди, вероятно, для прикрепления боевого знака «Первое знакомство с закромами геологии».
Гена протянул мне шершавую мозолистую руку, но его интеллигентность в моих глазах не смогли поколебать такие характерные геофизические атрибуты, свойственные начальникам сейсмоотрядов, на долю которых выпадает иногда поработать наравне с рабочими при размотке многометрового кабеля с датчиками упругих колебаний в качестве оконечного оборудования. Итак, Гена протянул мне руку, и я ответил на его пожатие. Первый контакт был установлен, оставалось найти общий язык в работе.
Как выяснилось позднее, в Шаевиче был намешан гремучий букет ассимиляции народов, что оставалось только диву даваться, как эта адская окрошка из лейкоцитов и эритроцитов уживается в его вполне упитанном теле организма. Гена на четверть был украинцем, на четверть русским, на четверть поляком, а оставшаяся часть его сущности упиралась корнями в потомков Моисеевых и оттуда же подпитывалась методом кровотока. Но это только в первом приближении. Если хорошенько покопаться в генеалогическом древе рода Шаевичей хотя бы до пятого колена, полагаю, там нашлись бы ещё какие-нибудь следы «древнеримских греков». Не слабый замес, доложу я вам.
– Ну, что, будем знакомы, – ввёл меня в круг причастных к земляным недрам Гена. После произнесения расхожей фразы будущий напарник сделал вид, что усиленно покоряет глубины своей обширной оперативной памяти, в завершении чего выложил давно заготовленное: – Ты, говорят (интересно – кто мог говорить, если я ни с кем, кроме главного инженера ещё не общался), в КИИГА учился. В Киеве, да? А я вот днепропетровский универ закончил, геологический факультет. Всю сознательную жизнь по Северам. В Лабытках большей частью (Лабытки – посёлок Лабытнанги на западном берегу устья Оби, с другой стороны реки располагается Салехард, прим. автора). Представляешь хоть немного, чем геофизики занимаются?
Я отрицательно покачал головой, чем вверг Шаевича почти в религиозный экстаз.
– А «таблетки»… в смысле, микросхемы менять доводилось?
– Разумеется.
– И что?
– В смысле?
– Получается?
– Ну да, а в чём дело-то?
И тут я узнал, почему Гена задал этот вопрос. Он красочно живописал мне будни геофизика-сейсмика, во время которых взлелеял