осанке, гордом стане, изгибе лебединой шеи. Казалось, закрой глаза на миг – и статуя изменит позу. Несмотря на оковы из бронзы, Роза шла, а не стояла, готовясь взмахнуть молотком в правой руке и поднимая к небу свечу, которую выставляла перед собой в левой. Недаром этот памятник, хоть и надгробный, был лучшим среди тех, что удалось возвести в разных точках Светлого и Темного районов, как часть культурного наследия. Сколь бы талантливых мастеров Джек не привозил, сколько бы денег не заплатил им и сколько бы времени не дал на работу, лишь этому удалось изобразить Розу такой, какой Джек знал ее и помнил. Поэтому он и приходил сюда так часто – хотел увидеться с ней хотя бы так.
– Пообещай, что, когда я все‐таки умру, ты не будешь так же приходить на мою могилу и пялиться на нее, ладно? Это чертовски жутко!
Голос Франца выдернул Джека со дна воспоминаний на поверхность, где те пошли тоскливой рябью. К тому моменту Джек уже обогнул церковь, взошел на холм и замер в двух шагах от статуи, где останавливался всегда, – за эти годы земля там стала вытоптанной, похожей на залысину, – а затем застыл почти на десять минут. Растормошенный Францем, Джек встряхнул тыквенной головой, наклонился и протер рукавом гранитный пьедестал, смахнув с него сухие лепестки и мертвые соцветия безвременников, которыми он укрывал бронзовые ступни Розы каждую неделю.
Пристыженный тем, что в этот раз он пришел без подношений, Джек сорвал с кромки вязового леса поросль зверобоя и уложил ее рядом с парочкой лиловых цветов, которые принес последними и которые выглядели более-менее свежими, не успев завянуть. Свечи в прозрачных грушевидных лампадах, расставленные вокруг статуи, мигнули, будто поприветствовали его. Как и тыквы в городе, эти свечи горели вечно, и их бирюзовый свет укрывал Розу плащом, чтобы она не замерзла здесь одна.
– «Роза Белл, основатель Самайнтауна. От верного друга Джека и семьи». Эх, такой красоткой была, а прожила так мало! Повезло же, – снова послышался голос Франца за спиной. – «Любовь, ты знала, как она прекрасна. Ты знаешь, Век, что лучшей не найти» [6]…
Франц принялся читать эпитафию в основании скульптуры, пытаясь тем самым поторопить Джека. Он всегда так делал, когда хотел уйти, – отпускал нелепые шутки и комментарии, чтобы действовать ему на нервы. Джек тоже бросил невольный взгляд на стелу, задержал его на цифрах – 1871 год и 1925 год – и горестно вздохнул. Когда же Франц начал повторять строку «от дру-у-уга Дже-е-ека», нарочито растягивая гласные и ухмыляясь, Джек не выдержал. Молча развернулся, схватил того под локоть и потащил в сторону парковки, мысленно пообещав Розе, что обязательно вернется сюда чуть позже один. И обязательно с букетом ее любимых безвременников.
– Барбара, зонт, пожалуйста.
Пламенный горизонт угас, затушенный дождем, как очередная сигарета, которую достал Франц из пачки с логотипом «Maverick». Джека мигом накрыла плотная тень. Стоило только произнести первую букву ее имени, как земля под ногами уже вибрировала, исторгая