по зубам, ощущая вкус остатков выпитого виски.
Мэлис сказал, что все кончено, но в каком-то смысле это неправда.
Николай мертв, я стер все, что могло указать на нас, как на его убийц, а бордель сгорел дотла. Но девушка осталась.
Она – оставленная улика. Неожиданность. Она стала поворотным моментом в нашем гладко продуманном плане.
Мне это не нравится.
Мне это ни капельки не нравится.
Мы ничего о ней не знаем, поэтому не можем предсказать, что она предпримет. Это означает, что она и дальше будет оставаться для нас непредсказуемой опасностью, и я слегка скрежещу зубами при мысли об этом.
Я сказал Мэлису, что иду спать, но вместо этого настраиваю программу на своем компьютере, чтобы посмотреть записи с камер, которые установил в ее квартире. Все работают идеально, мне видны ракурсы каждой комнаты. Я переключаюсь на ее спальню, выводя изображение на самый большой экран. Она все еще там, свернулась калачиком в постели и теперь спит на боку. Время от времени она дергается и в какой-то момент еще глубже зарывается в одеяла, несмотря на то что ей все еще очень жарко.
Уже поздно, и у меня был чертовски долгий день. Мне нужно лечь спать, чтобы не чувствовать себя измотанным, когда завтра в шесть тридцать утра, как всегда, зазвонит мой будильник.
Но еще какое-то время я просто наблюдаю за ней. Она вызывает у меня любопытство, пусть я этого и не хочу.
7
Уиллоу
В своих снах я вижу их троицу. Рэнсом. Мэлис. И Вик.
Мэлис в ярости бьет кулаком по стене, оставляя на ней вмятину. Рэнсом улыбается, но улыбка почему-то не отражается в его сине-зеленых глазах. Он что-то говорит, но я не слышу, что именно, из-за ярости Мэлиса. Тихий Вик просто стоит в уголке, впитывая информацию. Его глаза холодны и непроницаемы, он не говорит и не двигается. С таким же успехом он мог бы быть роботом, наблюдающим, но не взаимодействующим, и от этого у меня по спине пробегает холодок.
Русский тоже там. Вот он уже на кровати, прижимает меня к матрасу. Его руки на моем теле, они касаются меня, грубо ощупывают, и как бы я ни старалась вырваться, он продолжает удерживать меня на месте.
– Ты сама напросилась на это, – рычит он со своим сильным акцентом. – Ты не можешь сказать «нет».
В глубине души я знаю, что он прав. Я знаю, что не могу отказать ему, даже если не хочу этого делать. Я не хочу.
Я кричу, чтобы он слез с меня, но звук так и останется внутри меня.
Затем, словно телепортировавшись, огромный русский оказывается в другом конце комнаты. Его тело распростерто на полу, и повсюду кровь. Она впитывается в половицы и ползет по потертому дереву к кровати.
Я вскакиваю, каждый мускул моего тела напрягается, я готова бежать.
Но тут трое мужчин, убивших русского, набрасываются на меня. Рэнсом помогает мне встать с кровати, его хватка крепка, но почти нежна.
Затем Мэлис вырывает меня из его хватки. Он прижимает меня к стене, одна рука у меня на горле, в другой он сжимает свой блестящий темный пистолет.
Я дрожу