сказал, что на сегодня все. И тебе лучше помнить, кто устанавливает законы в этом доме и на Западе.
Невио минуту смотрел на папу, после чего опустил ножи и кивнул.
Нино оттолкнулся от зеркала и похлопал Невио по плечу.
– Тебе нужно научиться останавливаться и контролировать себя.
– Контроль… какая скука, – сказал Невио с усмешкой.
Папа обменялся с Нино загадочным взглядом и покачал головой:
– Ты должен научиться контролировать себя.
– Зачем? Тебе не приходится контролировать себя, будучи доном.
– Верно, но я должен.
Он вытолкнул Невио из комнаты, в то время как Нино подошел к истекающему кровью мужчине.
– Я вернусь. Мы еще в самом начале. – И он последовал за папой и Невио.
Сперва я ничего не делала, только дышала, а затем заставила себя двигаться. Выползла из комнаты и стояла в коридоре, пока не досчитала до пятидесяти пяти, прежде чем почувствовала, что снова способна идти.
Мне следовало вернуться в особняк. Однако я вошла в камеру. Я никогда не чувствовала подобную грусть и отчаяние, чем в те мгновения.
Пол камеры был залит кровью, а ножи и плоскогубцы лежали в луже на полу рядом с тяжелораненым мужчиной на носилках.
Это сотворил мой брат. Папа и Нино показали ему, как надо.
У меня не укладывалось в голове, как люди, которые защищали и любили меня, способны совершить такое.
Я шагнула к мужчине, и он открыл глаза. Один был вытекшим.
Потрескавшиеся, окровавленные губы шевельнулись, и он что-то сказал, но я не смогла разобрать, что именно. Несмотря на панику и тошноту, подступившие к горлу, подошла ближе.
Балетки коснулись крови и впитали ее, когда я замерла рядом с ним.
– Помоги мне, – прохрипел он.
Я забралась на носилки и в ужасе опустилась на колени. Что я могла сделать? Я не в силах помочь ему сбежать. Что, если это навредит моей семье?
Слезы застилали глаза.
Мужчина смотрел умоляюще.
– Помоги мне, пожалуйста. – Он судорожно втянул воздух. – Убей меня.
Я сглотнула и оцепенела.
Он повернул голову к ножам, которые так и не упали на пол.
– Зарежь меня, – умолял он.
Нахмурив брови, спрыгнула на пол и дрожащей рукой потянулась к ножу. Сжала пальцами окровавленную рукоять. Лезвие было покрыто кровью мужчины из-за бесконечных порезов, которые нанес Невио. Я старалась не смотреть на изувеченного мужчину слишком пристально. Не могла вынести доказательства чудовищности моей семьи.
Я уставилась на прозрачную ткань балетной пачки, которая медленно становилась красной от крови.
– Быстрее. Пока они не вернулись, – прохрипел мужчина.
Я посмотрела на его умоляющее лицо, вернее, на то, что от него осталось.
Слезы катились по моим щекам.
– Прояви милосердие, девочка, и убей меня.
Разве убийство может быть милосердным?
Я поклялась никогда не причинять боль ни одному живому существу: не ела мяса, молочных продуктов или яиц.
Но