лифт. Я услышал шорох раздвинувшихся дверей.
Код от моей квартиры имелся лишь у избранных. А точнее, у Маттео и Джианны – они жили в пентхаусе надо мной – а еще у моих родителей и сестры. Я перекочевал сюда два года назад.
Раньше квартира пустовала, поскольку Максимус и его семья переехали в дом за пределами центра города.
Раздались тяжелые шаги, и на островок упала газета.
– Вот что увидела твоя мама, когда читала газету во время завтрака сегодня утром.
Я скривился, увидев фотографию, на которой я сидел перед голой девушкой, уткнувшись лицом в ее киску.
Конечно, ее сиськи и гениталии были размыты, чтобы их можно было опубликовать, но все равно было прекрасно видно, что я делаю.
Я порадовался, что больше не живу в фамильном особняке и мне не придется видеть огорченное мамино лицо. Когда я написал ей сегодня утром, она ничего не ответила.
Папа сел напротив меня. В его глазах плескалась ярость. Он был взбешен.
– Мужчинам в нашем мире дается много свободы действий, тебе, как Витиелло, еще больше, но это уже перебор. До свадьбы с Крессидой осталось несколько недель, и даже если ты не уважаешь девушку, тебе придется хотя бы притворяться на людях.
– Может, она устанет от того, что я веду себя как придурок, и отменит свадьбу.
– Этого не случится. Она хочет быть с тобой из-за твоего положения, а не вовсе не из-за твоей приятной наружности. – Папа покачал головой. – И ты не волнуешь ее как личность. Что, черт возьми, с тобой не так?
– Насколько плохо будет, если мы отменим свадьбу сейчас?
Выражение лица отца дало безошибочный ответ.
– Амо, ты лишил Крессиду девственности в отместку. Ты хоть понимаешь, с какой реакцией мы столкнемся, если ты не женишься на ней, не говоря о том, что будет неправильно бросить ее накануне свадьбы, когда все спланировано до мельчайших деталей.
Я кивнул, потому что знал, что это правда. Наши мужчины прощали многое, но не тех, кто лишал их дочерей девственности до свадьбы. Но идея жениться на Крессиде, когда каждая фибра моего тела жаждала Грету, казалась худшей пыткой.
Мы с папой обсуждали это и раньше, но я никогда не чувствовал столь глубокой уверенности в том, что буду ненавидеть каждый момент жизни с Крессидой. Полагаю, это будет самой страшной пыткой, которую я только могу вообразить, ведь брак означает, что я не смогу быть с Гретой.
– Ты презираешь Крессиду, не притворяйся, – пробурчал я.
Папа усмехнулся:
– Не буду. Она золотоискательница. Ты не был осторожен, и она использовала твою слабость против тебя.
Верно. И она продолжает искать другие возможности, дабы заставить меня делать то, что хочет. Брак с ней будет игрой за власть, ну а мне придется быть начеку и жить в собственном доме, вооружившись до зубов.
Отец вздохнул:
– Оставь себе эту квартиру, проводи здесь большую часть времени. Хотя Антоначи весьма радует, что ты женишься на Крессиде, ему плевать, если ты не будешь спать с ней. Главное для него, чтобы она