спросила Кристина. – При чем тут бокс?
– У космонавта здоровье должно быть. А у нас только бокс был. Я в бокс пошел, – говорил он просто, рублено. – А я хотел. Я на Байконуре был. Один раз. Стартовый стол видел. И там небо такое… Большое… Оно… оно как… черное такое, синее… глубокое.
Видно было, что силится он рассказать то, что не под силу ему выразить простыми словами, а материться сейчас он не хотел.
– И я тоже хотел космонавтом стать, – грустно признался Роман. – У меня телескоп был. Отец из загранки привез. Мы с братом на звезды смотрели. Они по-другому выглядят, не как в учебнике астрономии. Яркие. У нас карта была большая, звездная карта – во всю стену. Мы в загадки по ней играли. Я звезду покажу, и брат ее ищет. Он покажет – я ищу, – усмехнулся. – Правда, только один раз нашел, если по-честному.
– У меня тоже звездная карта была, – отозвалась Кристина. – Ее мама из института принесла. Она на холсте была. Мы ее как скатерть стелили. А папа говорил всегда: «зовущая сковородка галактики» – они там как кругом звезды в черном, – и закончила грустно: – А телескопа у меня не было.
Они замолчали. Больше сказать было нечего. Оставшееся время их карусель тихо и жалобно поскрипывала, а потом появился из дома радостный, сияющий Федя.
– Г-гот-т-тов-во! – от радости он заикался пуще прежнего. – В-вы в-в-все п-под-дходите! П-пойдемте!
– Куда? – не понял Костик.
– В к-к-к-кор-р… – и вместо ответа он ткнул пальцем на сарай.
– Зачем?
Федя не ответил, он уже торопливо ковылял вверх в горку, к сараю.
– Дурик, – сказал Костик, но следом пошел. И остальные тоже пошли.
Когда они пришли в сарай к той фанерной громадине, Федя уже развел там бурную деятельность. Он достал откуда-то длиннющую приставную лестницу, на растяжках под потолком горели лампы без абажуров, в углу сарая глухо жужжал генератор.
– П-пойд-демте, – он махнул рукой и быстро полез вверх по приставной лестнице.
Роман пригляделся и увидел в том месте, куда вела лестница, открытый люк. Внутри уже тоже горел свет.
– Круто он подготовился, – усмехнулся Костик и тоже полез вверх.
– Ну что, пойдем, посмотрим, до чего человека может довести шизофрения с аутсай… аутис… – спутался Роман.
– Аутизм, выпадение из реальности, – поправила его Кристина и взялась за перекладины лестницы.
Внутри корабль оказался огромным и достаточно комфортным. Был он обставлен в духе фантастики семидесятых: кресла яйцевидной формы, оббитые серебристой тканью. На картонных щитах цветные пластмассовые кнопки. Кругом лампочки, тумблеры, как на старых магнитофонах, перед одним креслом зачем-то трещотка от стиральной машины «Чайка» приделана.
– Садитесь, – Федя уже застегивал ремни на своем кресле.
Они сели, пристегнулись, как и он, будто все втроем сговорились играть в эту игру сумасшедшего.
– П-п-приготовьтесь, – он перещелкнул тумблер рядом с собой, повернул трещотку