луковой шелухой и березовым листом. Витляна с Правеной переглянулись и дружно прыснули со смеху. Каждое яйцо означало поцелуй, которым сопровождается подарок; Влатта поистине позаботилась, чтобы на всех хватило!
«Ну а что же делать, если этого добра у меня много! – в прошлые годы отвечала она на эти насмешки. – Курам скормить! Или на старость засолить?»
Сами Витляна и Правена приготовили только по одному, зато позаботились поверх окрашенной скорлупки расписать узорами, будто игрушку. Витляна точно знала, кому должна отдать свое; Правена знала, кому не хочет его дарить. А кому хочет – лежала на сердце некая надежда…
– Пойдем пока… – Правена потянула Витляну за руку. – Нужно же еще… Помнишь, я тебе говорила, мне княгиня велела? Ну… чтобы привести…
– А! – Витляна вспомнила. – Пестряныч!
– Тови? – Влатта, рывшаяся в своих пожитках, обернулась. – Он в избе у госпожи. Привести вам его? Да где же этот гребень, даймон его взял? Госпожа бранится, если я на двор нечесаная выхожу.
– Пойдем сами, – с мольбой прошептала Правена. – Она же до полудня будет возиться.
– Ну, пойдем, попросим Фастрид. Мы тебя ждем, слышишь? – строго напомнила Витляна Влатте.
– Я как лист перед травой!
Правена фыркнула, не очень-то веря. Безалаберную Влатту они с Витляной знали очень хорошо: были ровесницами и в один год стали взрослыми девушками. Четыре лета назад, в такой же ясный день, когда наряженная в новое зеленое платье земля-мать ткала себе поясок из прохладных прядей ветра и золотистых теплых лучей, расшивала его щебетом малиновки и дрозда, они все три одна за другой залезли на березу, а потом спрыгнули вниз, и Сияна с Огняной, старшие сестры Правены, тут же надели на каждую из них нарядную девичью плахту. Держана, старшая сестра Витляны, опоясала их новым поясом, и они стали такими же, как их сестры, готовыми невестами. Когда завивают кольцами ветви на березах, девам-одногодкам полагается поцеловаться через венок, и они становятся как сестры. Посестримство сохраняется на всю жизнь, и даже когда у бывших девок уже появятся дети и внуки, они, сойдясь где-нибудь на «бабьих кашах», будут вспоминать этот весенний день.
Конечно, среди населения киевских гор, предградий и разных выселок имелись и другие девушки, в тот же день надевшие плахту – Киев-то город большой. Но Витляна, Правена и Влатта выросли в дружинном кругу, принадлежали к семьям бояр, воевод и гридей, а в нем не только мужчины, но и женщины с детьми держались поближе друг к другу, не очень смешиваясь с простыми киянами. Это была самая что ни есть «русь», в нее же входили варяги-хирдманы и полуваряги из смешанных семей. Этот круг говорил на «русском» языке, то есть схожим с варяжским, но изменившемся за несколько поколений среди славян. Славянский язык в нем тоже все знали и могли свободно говорить на любом из двух, а богов почитали и тех, и других; мужчины держались скорее варяжской веры, а женщины – славянских обычаев, унаследованных от местных матерей и бабок. У Правены мать была славянка-уличанка,