в частности, полемика о «Тихом Доне», вспыхнувшая на заседаниях Комитета по Сталинским премиям за несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны, которая стала, по сути, квинтэссенцией широкой общественной дискуссии о произведении, развернувшейся на страницах газет и журналов весной 1940 года.
«Тихий Дон» сразу же вызвал жаркие споры членов Комитета, став самым обсуждаемым из выдвинутых произведений. Практически всем участникам дискуссии было ясно: роман Шолохова явно возвышается над художественным уровнем современной прозы. О потрясающей силе его воздействия на читателя говорили практически все участники обсуждения. Однако столь же единодушным было и признание несоответствия концепции произведения идейным установкам существующей власти. Пожалуй, наибольшее разочарование вызвал у членов Сталинского комитета финал романа. Об этом настойчивее других говорил А. Толстой: «Конец 4-й книги компрометирует у читателя и мятущийся образ Григория Мелехова, и весь созданный Шолоховым мир образов… Такой конец – замысел или ошибка? Я думаю, что ошибка»[30].
Истины, открывшиеся читателю шолоховского романа, оказались столь потрясающими, что их принятие потребовало бы пересмотра многих, ставших к тому времени каноническими, идейно-политических, исторических и мировоззренческих представлений. К этому оказались неготовыми не только правоверные коммунисты, такие как, например, А. Фадеев и А. Довженко, но и писатели с более богатым жизненным опытом и приверженностью к более мощной культурной традиции, как, например, А. Толстой. Но эти вопросы были поставлены и требовали разрешения.
Эстетическое и эмоциональное воздействие книги Шолохова было столь велико, что могло поставить под сомнение самые устойчивые политические убеждения. Многие испытали это на себе. Характерно, например, недоумение, с которым члены Комитета по Сталинским премиям, едва ли не наиболее известные в то время деятели культуры, столкнулись с, казалось бы, неразрешимым противоречием в восприятии «Тихого Дона». Так, А. Фадеев сокрушался: «Шолохов поставил… нас в затруднительное положение при оценке… там не показана победа сталинского дела, и это заставляет меня колебаться в выборе»[31]. Но для Фадеева было очевидным и другое, то, что в итоге определило его решение: «Это исключительно талантливое произведение, и как будто двух мнений не может быть, любой человек прочтет и скажет: „Это произведение, равного которому трудно найти“»[32]. Такие сложные и противоречивые чувства по отношению к «Тихому Дону» испытывал он, убежденный большевик, один из «неистовых ревнителей» коммунистической идеи, в годы Гражданской войны с оружием в руках отстаивавший ее в дальневосточной тайге и на кронштадтском льду. Великий парадокс состоял в том, что в то же время и с тем же душевным трепетом читали книгу Шолохова и люди, которые находились по другую сторону баррикад!
Шолохов рассказал о трагедии Гражданской войны с такой степенью