1833. № 69 (28 марта). С. 273–274.
394
История Московского Купеческого общества. 1863–1913. Т. 2. Вып. 1. М., 1916. С. 398–404, а также: Описание торжества, бывшего в сей столице по случаю открытия бюста его сиятельства г-на московского военного генерал-губернатора Дмитрия Владимировича Голицына, устроенного с высочайшего соизволения усердием московского купечества // Московские ведомости. 1834. № 42 (26 мая). С. 1989–1992.
395
Поднесение такого «памятника» «начальствующему лицу» от подведомственного ему населения было разрешено императором в виде особого исключения. Соответствующий сенатский указ от 9 марта 1832 года см.: ПСЗРИ. Собр. 2‑е. Т. 7. СПб., 1833. № 5223. С. 135–136. Особый извод описываемой традиции связан с подносными кубками. Они вручались подчиненными «благодетельным начальникам», как гражданским, так и военным, по случаю важных событий в ведомстве или при выходе в отставку. На сбор средств для изготовления таких кубков также требовалось высочайшее разрешение, причем давалось оно не всегда, хотя само явление отнюдь не имело массового характера. Поднесение кубка сопровождалось торжественным обедом, исполнением поздравительных куплетов или стихотворения. Так, в 1809 году золотой кубок был преподнесен П. С. Валуеву, начальнику Кремлевской экспедиции и Оружейной палаты, в 1818‑м – командиру Измайловского полка М. Е. Храповицкому, в 1826‑м – командиру Северского конно-егерского полка С. Р. Лепарскому, в 1839‑м – директору императорских театров А. М. Гедеонову. Ср. с немецкой юбилейной традицией (ее мы коснемся ниже), где фигурировали подарки в виде драгоценных ваз.
396
См.: Одесский вестник. 1836. № 2 (4 января). Стлб. 13–16; Московские ведомости. 1836. № 11 (5 февраля). С. 229–230.
397
Там же. С. 229. Приведены первые две из четырех строф.
398
Подробный «порядок приема» Брюллова в Академии см.: К. П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников / Сост. Н. Г. Машковцев. М., 1961. С. 137–138.
399
Цит. по: Там же. С. 137.
400
Единственное исключение – запоздалые десять строк в «Художественной газете», начавшей выходить в сентябре того же года (1836. № 1. С. 16; раздел «Смесь»). Обещание издателя, Н. В. Кукольника, более подробно осветить «обстоятельства, сопровождавшие праздник русских художников», исполнено не было.
401
Такое понимание заслуг Глинки отразилось в двустишии, приписываемом Кукольнику и якобы сочиненном непосредственно после премьеры: «С ним музыки русской зарделась заря, / Забыт он не будет, как „Жизнь за царя“» (подробнее см.: Штейнпресс Б. С. Глинка, Верстовский и другие // М. И. Глинка. Исследования и материалы. М.; Л., 1950. С. 125–126). О контексте, в котором эта опера стала национальной, см.: Киселева Л. Жизнь за царя (Слово – музыка – идеология в русском театре 1830‑х годов) // Россия / Russia. Вып. 3 (11): Культурные практики в идеологической перспективе: Россия, XVIII – начало XX века / Сост. Н. Н. Мазур. М., 1999. С. 173–185.
402
См.: Дьяков М. Е. Медали Российской Империи. Ч. 4. 1825–1855. М., 2006. С. 68 (№ 504).
403
Корф М. А. Дневники 1838 и 1839 гг. М., 2010. С. 250 (запись от 22 января 1839 года).
В России