важно отметить, что эта книга появляется примерно через сорок лет после того, как старая советская система приказала долго жить. В 1985 году началась уже ее постепенная трансформация. Новую эпоху (горбачевскую перестройку и гайдаровские реформы) я здесь не затрагиваю, лишь изредка делая исключение для той информации, которая сущностно связана с эпохой старой. Большим переменам в жизни страны посвящена другая моя книга – «Очерки новейшей истории России. Кн. 1: 1985–1999 гг.» [Травин 2010]. Наверное, тот том, который сейчас лежит перед вами, может рассматриваться в качестве своеобразного приквела к «Очеркам». В совокупности эти две книги дают целостное представление о корнях того мира, в котором мы сейчас живем.
В те дни, когда над этой книгой уже работало издательство, скончался создатель Европейского университета в Санкт-Петербурге Борис Максимович Фирсов – великий человек, прошедший путь от первого секретаря райкома КПСС и директора студии Ленинградского телевидения до профессора-социолога и организатора совершенно новой, постсоветской науки. Когда Борису Максимовичу было уже сильно за восемьдесят, он начал работать над книгой об СССР 1964–1985 годов – о стране, которую он познал и в теории, и на практике, приобретя уникальный жизненный опыт. Мы обсудили его фундаментальный доклад [Фирсов 2016а; 2016б] на семинаре Центра исследований модернизации Европейского университета, научным руководителем которого я имел честь быть, но завершить свой труд Фирсову уже не удалось. Не хватило сил и здоровья.
Памяти Бориса Максимовича я посвящаю эту книгу.
Глава 1. «Дядя Ленин, открой глазки, нет ни мяса, ни колбаски»
Кто-то начинает рассказ о Советском Союзе с ГУЛАГа, а кто-то – с дружбы народов. Не будем сразу влезать в столь эпохальные темы. Начнем с того, что формировало день обычного человека. С еды, одежды, транспорта и жилья.
Куда пропал друг Вася?
Как-то раз выдающийся музыкант Мстислав Ростропович повез дочерей в Ярославль показывать русскую старину. Вечером они зашли в магазин купить что-то на ужин. Там не было ничего, кроме хлеба, сыра и масла. Но даже их добыть оказалось непросто.
– Давайте талон! – сказала продавщица.
– Какой талон? – удивился Ростропович.
– Как какой? На масло.
– Но у меня нет талона.
– Ну, так и масла нет.
– Да ведь вот оно, на прилавке…
– Вы что, приезжие, что ли? Откуда?
– Из Москвы…
– Видать, что из Москвы. У нас масло давно по карточкам, – пояснила продавщица непонятливым туристам [Вишневская 1994: 436].
А вот другая история. В самом конце 1970‑х замминистра внутренних дел Юрий Чурбанов оказался в узбекском городке Газли и заглянул там в рядовой магазинчик, снабжающий местных жителей продуктами. Заглянул и ужаснулся.
Чурбанов, надо заметить, был не просто высокопоставленным советским чиновником. По неформальному своему положению