Наксосский, и которые так и не успели к печальной битве в Босфоре, у стен Константинополя. Да и как они могли успеть, если мудрый Джованни Санудо предвидел разгром венецианской эскадры. Вот только печально то, что не хватило ему мудрости предвидеть то, что случится у морских стен Венеции.
Думалось о лучшем. Пройдет праздник Вознесения[25]. Решит сенат и утвердит дож, и вот на борт двух прибывших галер наксосского герцогства будет погружено оружие, сотня отличных воинов, и такое необходимое при обороне золото и серебро. А вместо этого унижение, и более того – явно выраженная месть. Не пожелал рисковать своими галерами на благо Венеции – получи урок и помни о нем!
Жестокий урок. Ведь не пожелал сенат просто конфисковать корабль, а решил сжечь его на глазах Великого герцога какого-то там незначительного Архипелага. Знай свое место, и не забывай, что величие Венеции прежде всего!
Формально сенат поступил верно. Верно тем жесточайшим законам, которые принял для спасения Венеции от проклятой чумы. Ни в одном городе Европы не приняли столь суровых и действенных законов. Один из них предписывал – входящие в гавань корабли подвергать досмотру, и если найдены будут «прячущиеся иноземцы», больные чумой или мертвецы – корабль немедленно сжечь!
В том, что случилось, была некоторая вина и самого Джованни Санудо. Нужно было привести галеры в Венецию вместе, и тогда, в присутствии герцога ни один досмотрщик не рискнул бы арестовать корабль. Но Джованни Санудо не предусмотрел коварства сената, и велел капитану Пьетро Ипато зайти в Афины. Там капитан должен был взять на борт Рени Мунтанери – одного из баронов герцогства афинского. Волею Господа и его путям неисповедимым барон Мунтанери скончался за день до прибытия в Венецию. Капитан Пьетро Ипато справедливо решил, что герцог пожелает попрощаться с покойным другом юности, и никак не предполагал, что его галера станет погребальным костром.
Хорошо еще, что Джованни Санудо удалось вырвать из лап сената сопровождавших Рени Мунтанери свиту в лице двух рыцарей, священника и нескольких слуг. Их ожидавших худшего (а что может быть хуже карантинного острова Лазаррето) напоили вином (так же как и капитана) и они всю ночь провалялись между банками[26] вповалку с гребцами. В этом ему помог крестный, старый друг отца, некогда великий воин, а теперь посланник Венеции в Риме Марино Фальер. Встреча с ним – единственно приятный день в печальном пребывании герцога в республике святого Марка. Но и влиятельный сенатор Фальер не решился вступиться за своего крестника.
И как тут оспаривать решение сената? Налицо все причины сжечь галеру – мертвец на борту, иноземцы не поспешившие заявить о себе в начале досмотра, а значит пытавшиеся укрыться, а еще несколько гребцов-галерников, как назло, разрывавшихся кашлем.
С галерниками проще. Многие из сгоревшего корабля были перевезены в гавань. Герцогу, слава Господу, не придется им платить. Пусть с вольнонаемными гребцами разбирается сама Венеция. Хотя вряд ли она