Шан Юй. По его мнению, повода для смеха здесь нет, однако ему было приятно видеть на всегда равнодушном лице Мин Сянь улыбку. – А также о том, что убийца указал на министра Вэя. Все это привело к тому, что слухи стали бродить по столице, и народ, соответственно, напридумывал лишнее.
– У простого люда тяжелая жизнь, – с неожиданной нежностью проговорила Мин Сянь. – Вот он и выдумывает всякие небылицы. Уже завтра праздник зимнего солнцестояния. По традиции дворец будет раздавать одежду бедным, и во время жертвоприношения многие люди увидят Нас. Слухи развеются сами собой. Не стоит ничего предпринимать.
Видя, что императрица совершенно легкомысленно не тревожится из-за слухов, Шан Юй нахмурился. Одно дело, когда придворные знают, кто на самом деле управляет страной, а совсем другое – когда вся Поднебесная в курсе, что императрица лишь марионетка. Великий советник сжал руки в кулаки, ногти больно врезались в плоть, и это остудило резкие слова, вертевшиеся на его языке.
– Как прикажете, Ваше Величество, – с коротким поклоном Шан Юй покинул кабинет.
– Чжоу Су, – позвала Мин Сянь, у которой неожиданно поднялось настроение. – Мы желаем прогуляться по саду.
Старый евнух засуетился, приказывая подать теплую меховую накидку императрице, а затем они медленным шагом направились из кабинета вокруг дворца. Дворец был огромным, поэтому императоры, наложницы и императрицы всех времен предпочитали передвигаться на паланкинах. Однако Мин Сянь, с детства непоседливая, несмотря на слабое здоровье, любила ходить пешком даже теперь. Полностью погрузившись в свои мысли, она вышагивала по дорожкам в уснувшем зимним сном саду, не замечая ни кланяющихся служанок, ни пугливых евнухов. Полностью уходя в себя, императрица обычно игнорировала все вокруг, замыкаясь в своих мыслях, как в панцире.
Шан Юй, стоящий в полутьме боковой галереи, куда он пришел остудить голову, следил глазами за тонкой фигурой императрицы. Несмотря на свиту из евнухов, служанок и верного Чжоу Су, идущих чуть поодаль, Мин Сянь казалась такой одинокой среди голых ветвей. Она шла, не разбирая дороги, случайно навернув пару кругов по одной и той же дорожке вокруг причудливого камня, и Шан Юй усмехнулся, поднося рукав к губам и пряча в нем улыбку.
Ему вспомнилась похожая сцена. В детстве Цюйцинь славилась тем, что постоянно витала в облаках – она могла прослушать урок великого наставника, который тот по милости императора проводил ей, или, засмотревшись на облака, столкнуться с кем-нибудь в саду. Шан Юй с самого детства часто бывал во дворце, а после разрешения императора стал регулярно навещать Четвертую принцессу. Когда он впервые познакомился с ней, ему показалось, что та глуповата. У нее менялось настроение по сто раз на дню, она была несдержанной и излишне мечтательной. Она могла разрыдаться от перспективы вышивать подушку и запрыгать от радости, что отец-император пригласил во дворец известного каллиграфа на ее день рождения. Казалось, она никогда не слушала, что ей говорят, и вечно