с ним. Каждое ее прикосновение отзывалось в его теле звуком разлетающихся на осколки хрустальных масок из его личного запаса. А поцелуй – глубокий и по-своему сумасшедший – заставлял забывать обо всем на свете.
Дастину почему-то больше всего запомнились две вещи. Как Санни мимолетом касается его живота ладонью, цепляя ногтями пряжку ремня и заставляя мышцы напрячься. И как падают изломанные плотные тени на ее лицо – создается контраст, и кажется, будто левая часть лица остается во тьме.
От нее всегда пахнет едва уловимо, но безумно приятно – он заметил это еще тогда, когда Санни упала на него на той крыше. Тогда он так ошалел, что не сразу пришел в себя. Но уже тогда отметил это для себя – у ненормальной рыжей странный, но притягательный аромат духов. Или это ее запах? Дастин не знает. Но вспоминает, как пахнут ее волосы и изгиб шеи.
Летний полдень.
Нагретая на солнце одежда.
Легкая пудровая дымка.
Волны теплого едва уловимого карамельно-травяного ветра.
Санни Ховард пахнет солнцем. Летом. Уютом.
Дастин улыбается своему желанию вновь обнять ее. Стать ближе к солнцу – заманчиво.
– Ты в порядке? – перебивает его мысли мягкий голос сидящего за рулем Хью.
– А? – не сразу понимает Дастин, что тот говорит. – Что ты сказал?
– Ты в порядке? – чуть громче повторяет Хью.
– Относительно, – пожимает плечами актер.
– Зачем ты к ней ездишь? – спрашивает вдруг Хью. В его голосе – любопытство.
– К кому? – сердито выдыхает Дастин. Он все еще чувствует слабый солнечный аромат.
– Не придуривайся. Санни Ховард, твое рыжее счастье, – смеется Хью. Санни ему нравится. Он видит в ней свет – солнце бьет из-под ее ресниц. Он отлично научился видеть свет в людях, когда стал работать в шоу-бизнесе.
В темноте даже тусклый блик становится заметным. Санни Ховард – настоящий луч солнца, рассекающий тьму.
– Скорее, несчастье, – ворчит Дастин. И откидывается на мягкую спинку сиденья.
– Она тебе нравится? – не отстает Хью.
– Не знаю.
– Что вы делали в том коридоре?
– Разговаривали.
– Точно?
– Слушай, приятель, что за вопросы?! – взрывается наконец Дастин.
– Я видел, как вы целовались, – благодушно улыбается Хью. – Было горячо. Я чуть не загорелся. – И он начинает усиленно дуть на руку, словно сдувая с нее пламя.
– Идио-о-от, – закатывает глаза Дастин. – Я просто проверял, играет ли она в нашей команде.
– В какой? – уточняет Хью. – «Черные вепри»?
– Гетеросексуалов.
– А-а-а, – весело тянет его менеджер. – И как? Забила гол?
– Нет, – усмехается Дастин.
– Ты забил? – продолжает спрашивать Хью.
– Притащился ты, и мы оказались в офсайде, – с досадой в голосе отвечает Дастин.
– Как жаль. Милая девочка. Певица, верно?
Дастин кивает и думает, что никогда не слышал, как она поет. Да и игру на гитаре слышал лишь раз. В тот день, на крыше, когда Франки и ее черноволосая подружка думали, что никого, кроме них, там нет. Он сидел с другой стороны и курил, устав от всех,