на ее глазах – все-таки Лилит отличная актриса.
– Твоя работа и мои деньги – это одно, наши отношения без обязательств – это другое. Ясно? – спрашивает он.
– Да, – прикрывает длинные ресницы Лилит и тянется к Октавию за новой порцией одурманивающих поцелуев. И он не заставляет ее ждать. Кладет ладонь на затылок и целует.
Это яркий по ощущениям поцелуй. Крепкий, волнительный и сладкий. Разрушительный.
Он все крушил на своем пути – обиды, домыслы, страхи.
Он крушил их самих, заставляя растворяться друг в друге, в их личном крохотном мире, где было место только двоим. Он ломал их. И сносил все запреты.
Лилит казалось, что она готова на все – прямо сейчас, прямо здесь, в машине. В какой-то момент, когда Октавий усадил ее к себе на колени, стягивая верх платья и с упоением оставляя на ее коже следы губ, ей казалось, что она больше не может сдерживаться. Она не заметила, как расстегнула его рубашку – поняла это лишь тогда, когда ее руки оказались на его напряженном от прикосновений прессе.
Касаясь кончиками пальцев его ремня, Лилит снова нашла в себе силы отстраниться – теперь соприкасались лишь их лбы.
– Что опять? – простонал Октавий, гладя девушку по пояснице – платье снова слишком сильно задралось вверх. И это, если честно, сводило его с ума.
– Пойдем… ко мне… – задыхаясь, сказала она.
– К тебе? – переспросил он. – Ты же не одна живешь.
– Никого нет, – прошептала она, глядя на него одурманенным взглядом. – Идем!
– О’кей, – согласился Октавий, решив, что лучше не светиться в машине – мало ли кто может увидеть их. Папарацци стало слишком много.
Лилит, наскоро поправив платье, первой выскользнула на улицу, наполненную упоительной ночной прохладой. Октавий – следом за ней, едва не забыв поставить машину на сигнализацию. Взявшись за руки, они направились к ее дому. Правда, по дороге не сдержались, остановились и снова начали целоваться. Если бы кто-то увидел их, он решил бы, что они – сумасшедшие возлюбленные. Но Лилит и Октавий думали, что их никто не видит. И зря.
Едва они скрылись из виду, увлеченные друг другом, как из густой черной тени выскользнул невысокий парень хрупкого телосложения. Его светлые глаза болезненно блестели. По худому лицу ходили желваки. Кулаки были крепко сжаты.
– Сука, – выдохнул он с яростью.
Его звали Бен Донован, и он уже несколько лет был безнадежно влюблен в Лилит Бейкер. А еще он только что видел, как та, из-за которой его сердце тысячу раз разбивалось на осколки, развлекается с другим. Не просто целуется, а почти отдается. В машине. Как грязная потасканная мразь.
Бен влюбился в Лилит еще в первом семестре, и с тех пор чувства к ней его не отпускали. До этого он ровно с такой же силой боготворил лишь одну женщину – известную кинодиву Кэндис Каннингем, чьими постерами и фотографиями была завешана вся его комната с тринадцати лет.
Лилит переняла эстафету, отодвинув Кэндис в сторону.
А теперь Бен мог видеть, как то,