поклоном в мою сторону) приходится отложить удовольствие, которое доставил бы мне разговор с нашим ученым гостем, я согласен с тем, что ему следует как можно скорее повидаться с твоим почтенным родичем. Кстати, получив ответы на свои вопросы, он, наверно, лучше сумеет ответить на мои.
Когда он вышел, я сказал:
– Удобно ли с моей стороны спросить, кто такой этот мистер Боффин? Его имя, между прочим, напоминает мне о многих приятных часах, проведенных за чтением Диккенса.
– Да, да, – рассмеялся Дик, – и нам тоже. Я вижу, вы поняли, в чем дело. Его настоящее имя Генри Джонсон. Мы зовем его Боффином шутки ради, отчасти потому, что он мусорщик, а еще потому, что он вызывающе одевается и ходит в золоте, как средневековый барон. Впрочем, пусть франтит, если ему так нравится! Но мы, видите ли, его близкие друзья, и нам позволительно над ним подшучивать.
Я на некоторое время прикусил язык. Дик же продолжал:
– Отличный малый, и вы, наверное, полюбите его. Но у него свои слабости: он убивает время на сочинении старомодных романов и бывает очень горд, когда ему удается верно схватить местный колорит. Предполагая, что вы приехали из какой-то забытой страны, где люди несчастны и, следовательно, интересны для сочинителя, он задумал вытянуть из вас какие-нибудь сведения. И не будет с вами стесняться. Если вы дорожите своим покоем, остерегайтесь его.
– Дик, – недовольным тоном произнес ткач, – мне кажется, что его романы очень хороши.
– Ну конечно, – ответил Дик, – вы птицы одного полета: математика и архаический роман друг друга стоят. Но вот он опять!
И действительно, «золотой мусорщик» позвал нас, стоя в дверях. Мы поднялись и вышли на крыльцо, перед которым нас ждал экипаж с запряженной в него крепкой серой лошадью. Я не мог не заметить, что экипаж был легок и удобен, без тошнотворной вульгарности, неразлучной с современными нам экипажами, особенно «элегантными». Этот экипаж был изящен и своими линиями напоминал уэссекские тележки. Мы с Диком уселись в него. Девушки, которые вышли проводить нас, помахали нам на прощание, ткач ласково кивнул, мусорщик раскланялся грациозно, как трубадур. Дик тряхнул вожжами, и мы двинулись в путь.
Глава IV
Дорога через рынок
Мы сразу же свернули в сторону от реки и скоро очутились на главной дороге, пролегающей через Хэммерсмит. Я ни за что не угадал бы, где мы находимся, если б наш путь не начался от реки. Кинг-стрит больше не существовало, и шоссе вилось по широким, залитым солнцем лугам и среди садовых насаждений.
Речонка, так и называемая Крик[33], прежде забранная в подземные трубы, была теперь освобождена от оков, и когда мы переезжали ее по красивому мосту, я мог любоваться водой, еще вздутой приливом, и скользившими по ней разноцветными лодками. Вдоль дороги и среди полей виднелись окруженные густыми садами дома, к которым вели живописные тропинки. Дома были солидные, красивой архитектуры, но выстроены в деревенском стиле, напоминая жилища иоменов. Попадались красные