сорвать на ком-нибудь сердце, излить свою желчь.
<…>
Деспотизм и подобострастие в духе русского человека нашего времени. Он пропитан ими до глубочайших фибров своего организма. Протяните веревку и поставьте солдата, которому не велите пропускать никого. Из него возникнет деспот, которому уже и сам чорт не брат. Мало того, что он никого пускать не будет за веревку, он будет рад никого не пускать, он будет рад толкнуть вас пошибче в грудь… Чем нужнее вам перебраться за веревку, чем ощутительнее ваши желания, тем ему слаще вам отказывать.
Все наши начальники – суть чиновники, делопроизводители, бумажники. Жизнию им некогда заниматься, подмечать ее явления, проникать в их причины, предугадывать следствия, прокладывать пути, облегчать сообщения. Да и вообще делать добро, кроме бумажного, – у них вечно связаны руки. Ничего не хотят они брать на свою так называемую ответственность и стараются только переваливать с больной головы на здоровую. Иметь все дела по бумагам очищенными, а там хоть трава не расти.
Езжал я много по разным сторонам и всякие моря переплывал. Об иных говорят: молода, в Саксонии не была. Нет, я был в Саксонии, был и в Пруссии, и во всякой неметчине, во Франции, в Англии, в Италии, да не один раз, а много раз, присматривался, прислушивался, расспрашивал – и вот, что вам скажу по чистой совести: нет во всем свете русского человека толковее, смышленее, удалее и добрее, ни в какой земле иностранной. Правду говорится: мужик у нас сер, а ум у него не чорт съел.[100]
…беспечный, расположенный к лености народный характер, которому все еще нужно внешнее и сильное побуждение для успешной деятельности.
Погодин М. Что всего нужнее для Министерства Народного Просвещения.[101]
Я вспомнил о дороге под Балаклавою. Мне случилось ехать туда из Севастополя осенью. Дорога была такая же невыносимая. Ямы, бугры, рытвины, косогоры; все разбито, взбудоражено; вдруг, не доезжая верст пяти до города, мы покатились, как по скатерти. Что это значит? – спросил я ямщика, – отчего дорога здесь такая великолепная? – Агличин сделал. – Какой агличин? – А вот как война была, так они и устроили эту дорогу, чтобы возить по ней было легче свои припасы. Меня бросило в жар при этих словах. Господи, Боже мой! Англичане под неприятельскими ядрами, на чужой земле, случась нечаянно и не думая оставаться, сочли нужным, полезным и возможным сделать дорогу даже на короткое время, а мы, хозяева, не могли собраться в продолжение многих лет устроить как-нибудь эти сообщения![102]
По Зауралью, обозревая казенные и частные заводы, хоть и очень мельком, порадовался на многие прекрасные проявления чисто русской натуры. Между управляющими, между купцами, между рабочими встречал я много таких особ, которые в любом комитете о нуждах края не ударили бы себя лицом в грязь, а, пожалуй, годились бы и куда-нибудь повыше. Крепкий и здравый смысл, какая-то сановитость, величавость, без всякой, впрочем, немецкой претензии, смешной и глупой, твердость, сознание