Всем пис!
И, не дожидаясь реакции, Никлаус сделал пару шагов, чтобы разогнаться, и взлетел. Повисла тишина, нарушаемая звуками леса. Блэр часто заморгала, пытаясь избавиться от наваждения, так изумили черные крылья, что переливались в лучах солнца, словно манящая тьма…
– Ну и зачем ты его избил? – спросила Блэр. Кора кивнула и вздернула брови.
– Не доверяю тем, чью душу не могу прочесть.
Элайджа выплюнул кровь, поморщился, коснувшись разбитой брови.
– Дай сюда! – Блэр поднесла руку к ране и нервно облизала губы.
– У мамы спросим…
– Сама разберусь! Не за чем ей знать про это все.
Элайджа улыбнулся, а потом снова поморщился, едва Блэр коснулась брови. Он зашипел, но начал расслабляться, ведь боль уходила. Блэр и сама не поняла, как это сделала, но знала, что не хотела видеть боль отца, а потому кончики пальцев начали искрить, а рана заживать.
– Еще где?
– Пальцы.
Блэр залечила его пальцы, вспомнила про свое плечо и стянула рукав рубашки. Элайджа помог развязать ткань, и они заметили ровную кожу, на которой не осталось даже шрама.
– Твоя сила растет, – констатировал Элайджа, а потом прижал дочь к себе. Так неожиданно, что Блэр ойкнула, но расслабилась в руках отца. – Прости! Больше никогда не возьму тебя с собой!
– Пап! Я же… я же…
– Чуть не умерла. Скажи спасибо, что Кора умеет трупные сглазы снимать.
– Она сказала, я бы не умерла. Просто захотела бы самоубиться.
Элайджа качнул головой, тяжело вздохнул, замечая рассвет, что сиял вдали.
– Летим домой. Мама, верно, с ума сходит. Кора?
Богиня леса подошла, склонила голову.
– Всегда рада помочь, мой король.
– Перестань. С меня ужин завтра, ладно? Мы будем рады тебя видеть.
Кора улыбнулась, тату замерцали светло-желтым.
– Летите уже! А то Аврора подаст завтра к ужину тебя, мой король.
Элайджа и Блэр вызвали крылья. И вместе взлетели.
Элайджа и Блэр перелетели через забор и сели во дворе. Отец щелкнул дочь по носу, вздернул брови, напоминая договор: никаких жнецов смерти, во всяком случае, пока. Она кивнула, ненавидя себя за то, что придется скрывать правду даже от Дафны, хоть и понимала, что нельзя тревожить ее еще сильнее сейчас, когда в Соларисе где-то умирает Флоренс.
Они услышали шаги. Элайджа облегченно вздохнул, заметив Филиппа. Они пожали друг другу руки. Филипп склонил голову перед Блэр.
– Мой король, моя принцесса. Рад, что вы целы!
– Флоренс?
– В палате. Жива. Истерит. Но жива.
Элайджа неопределенно дернул плечами, отдаляясь от Блэр, не давая ей считать эмоции. Он свел лопатки, пряча крылья.
– Выберешь человека, который сможет пробраться в Подземное царство максимально незамеченным, сольется с мертвыми и немертвыми.
Филипп кивнул, тревога зажигалась на бледнеющем лице.
– Ты там король, нет? Не можешь сам пойти?
– Боюсь,