на два зала, напоминало здание ипподрома или букмекерской конторы.
В первом зале была стойка регистрации, за которой на всю стену висела карта Российской империи. Империя была сильно больше, чем та, которую я совсем недавно покинул. По карте как-то сильно много мы влево прихватили. Финляндии не увидел, Польша нашими цветами закрашена, дальше только Австро-Венгрия и Германия, а снизу Кашгария, Монголия и Маньчжурия, и никакого Китая.
Помимо разноцветных губерний, на карте остались и черные места, причем довольно крупные. Самое большое черное пятно, подписанное как Енисейская губерния, не просто делило страну пополам, но выгрызло огроменный кусок из карты. Слева, в мозаике из мелких кусочков, где даже названия губерний не помещалось, тоже были черные пятнышки. Там, где Волга впадала в Каспийское море, в районе Новгорода и где-то под Воронежем на Доне. Складывалось впечатление, что к рекам у разрывов какое-то особое влечение.
Я хотел спросить у Гидеона насчет черных пятен, но он, покивав каким-то бойцам, сидящим на лавке у противоположной стены, потащил меня в следующий зал. Там было шумно и больше народа попроще и помоложе: ни брони, ни оружия, только цепкие взгляды, напомнившие мне спекулянтов с Арбата.
С одной стороны комнаты было несколько закрытых дверей с одинаковыми табличками «Служебное помещение» и четыре окошка касс за решетками, одна с вывеской «Прием» и три с надписью «Выдача».
В углу у окна стояли несколько столов со старыми телефонными аппаратами, такие, что надо было крутить ручку, кричать в одну воронку, а слушать из другой. Возле каждого телефона дежурил местный аналог офисного клерка в форменной кепке, подтяжках и длинных черных манжетах на руках. Когда один из аппаратов зазвонил, паренек выслушал, что-то уточнил, записывая, а потом понес бумажку своим коллегам, стоявшим возле стены.
А я в очередной раз присвистнул. Черную стену превратили в огромное информационное табло, где мелком были исписаны десятки строк и столбцов. Получивший бумажку клерк, ловко подхватил стремянку, которая на колесиках скользила вдоль стены. Забрался наверх и прокатился примерно до середины, а потом мелком зачеркнул текст в одной из ячеек и рядом написал: «Сестры Кравец». Со стороны ресепшена раздался звонкий удар в колокол и послышались вялые аплодисменты.
Не успел колокол утихнуть, как уже новый клерк карабкался по лестнице, зажав в зубах бумажку. И найдя свободный участок стены, аккуратно вывел: «Степановка / 3ч / РЖх2 / Ф4 / 7т / 500».
На секунду в обоих залах стало тихо. Стоящие рядом со мной мужики опустили глаза и всячески делали вид, что доска с символами их не интересует вообще ни разу. Хотя еще минуту назад они не сводили с нее взгляд.
Опять зазвонил телефон, и уже новый клерк побежал к стене. Появилась новая запись: «Ягодное / 30м / РО / Д6х5 / 200». И тут же народ ожил, люди загомонили, а некоторые наперегонки ломанулись к окошкам касс.
– Это что такое было сейчас? – Спросил я, протиснувшись поближе к Гидеону.
– Это