успех не гарантировал прощение. Но позволить принцу сейчас наказать троицу – значит, лишить его лучших ищеек, что у него есть. Паймон не мог этого допустить. Он надеялся, что сможет убедить Самаэля проявить милосердие и тем самым вызвать в слугах ещё большую преданность своему господину.
И всё же его не покидало ощущение, что он сам занёс меч над своей головой.
Проходя мимо небольшой группы демонов, Паймон услышал обрывок разговора.
– Он бы никогда так не поступил! Рисковать всеми нами ради девчонки?..
– Что тогда произошло? Почему их всех убили, по-твоему?
– Откуда мне знать? Но зачем ему делать это?
– Затем же, зачем и много лет назад. От скуки.
Заметив рядом Паймона, все трое резко умолкли. Они знали, что именно его Самаэль приблизил к себе больше, чем остальных. Никто не выносит чужих любимчиков.
Видя их настороженность, демон усмехнулся и подошёл ближе.
– Вместо того, чтобы крысятничать за спиной своего хозяина, могли бы лично спросить у него самого.
– Обязательно, как только решу, что достаточно пожил. – Огрызнулся один. – Не у всех есть такие привилегии, как у тебя.
– Привилегии? Ты о преданности, наверное? Иначе я не совсем тебя понимаю. – Серые глаза Паймона опасно прищурились. Молодой демон, споривший с ним, насмешливо фыркнул.
– Не знаю, как именно ты проявляешь свою «преданность», но у тебя неплохо получается. Махаллат стоит побеспокоиться, как бы её место не занял кто-то более…
Схватившая за шею рука помешала договорить. Парочка демониц вскрикнула, когда Паймон швырнул дерзкого мальчишку об пол. Каменная плитка покрылась трещинами. В следующий миг демон навис над ним с таким пугающим выражением лица, что паренёк едва не захныкал.
– Да, у меня неплохо получается. Хочешь, обучу тебя навыкам?
Мальчишка замотал головой. Насколько позволяло его нынешнее положение.
Паймон выпрямился, отряхивая осевшую на кожаных брюках пыль. Обернувшись, бросил взгляд на наблюдавших за ними демониц. Те тотчас опустили головы, признавая его власть.
Среди молодых демонов в последнее время всё чаще встречались бунтари. Им хотелось воевать, чувствовать на своей коже и губах священную кровь ангелов, и одна лишь мысль об этом приводила их в экстаз. Они грезили днём, когда Самаэль соберёт войско и пойдёт против Отца, как в былые времена. Ведь это неизбежно. Ведь это уже было и будет снова, ибо история всегда повторяется.
Многие считали, что этот день давно настал и бездействие правителя Ада раздражало их. То и дело вспыхивали мелкие восстания, которые Паймон с лёгкостью подавлял. Он поклялся защищать Самаэля любой ценой, даже если однажды это будет стоить ему собственной жизни. Такая преданность – редкость среди демонов, чья верность в большинстве своём держалась на страхе. Но Паймон любил своего принца. Не той любовью, над которой насмехались самодовольные мальчишки вроде того, кому он преподал урок. Восхищение, а не страсть. Очарование светом, который излучал Самаэль до того, как