Поздоровались как старые знакомые, молча постояли у окна, затем Гефт сказал:
– Да, Иван Александрович, я вас не поздравил…
– С чем? – удивился Рябошапченко.
– С должностью начальника ведущего цеха!..
– Знаете, Николай Артурович, от этой должности я, как от чумы, бежал… Не помогло. Петелин поставил обязательное условие. Я полгода не работал, семья шесть человек, нужда, каждый хочет есть. Торговать не умею, в доносчики пойти – совесть не позволяет…
– Кстати, – перебил его Гефт, – что это за девица у вас в секретарях?
– Секретарь!.. – усмехнулся Рябошапченко. – Табельщица она, но ей такая должность не к лицу. Сверху поставили. Она по-немецки бойко лопочет, ну и вообще… К немцам добрая…
– Расскажите, Иван Александрович, что там у вас с «ПС-3»? В каком состоянии дизель? – Гефт перешел к столу. – Чья бригада работает на монтаже? Почему затянули срок?
Слушая доклад, он пытливо разглядывал начальника цеха. Выполнение его миссии во многом зависело от этого человека, от того, с кем он будет в этой борьбе.
А Рябошапченко, чувствуя на себе пристальный взгляд инженера, нервничал. От волнения у него сохло во рту. Обстоятельно информируя о работах по установке двигателя, он часто умолкал, чтобы собраться с мыслями. Думая, по привычке двигал желваками, вытягивал губы, словно собираясь засвистеть, и поджимал их вновь.
– Вы говорите, что работает бригада Берещука? – перебил его Гефт. – Ну что же, давайте, Иван Александрович, пройдемся на корабль…
Они вышли из кабинета и спустились вниз.
Рябошапченко был пониже Николая ростом, поэтому, разговаривая с ним, он задирал голову. Его темно-карие глаза, прищуренные от яркого солнца, смотрели на Гефта с внимательной хитрецой.
Над входом в механический цех бросалось в глаза барельефное изображение святого Николая Мирликийского – покровителя морского промысла. Святой достался в наследство еще от тех времен, когда завод был эллингом «Русского общества пароходства и торговли» – РОПиТ. В бытность Гефта на заводской практике этого барельефа не было: его заштукатурили и сровняли со стеной. При оккупантах штукатурку отколупали и барельеф восстановили.
«Чему же теперь покровительствует святой тезка? – мелькнула у него мысль. – Пиратскому промыслу гитлеровцев?!»
Незаметно они дошли до пирса, где был ошвартован немецкий сторожевик.
Николай прикинул на глаз тоннаж корабля: шестьсот, не больше. Посмотрел вооружение: одна зенитная пушка, две двадцатимиллиметровых, спаренный пулемет и бомбосбрасыватели.
«Досадно, что такую щуку придется выпустить в море!» – подумал он, спускаясь вместе с Рябошапченко в машинное отделение.
Бригада Михаила Степановича Берещука встретила их появление настороженным молчанием. К работе еще не приступали, один покуривал, другой суконкой шлифовал зажигалку, третий читал, двое завтракали, здесь же, на станине, расстелив газету.
Гефт поздоровался с бригадой и приступил к осмотру. Придирчиво,