приезжал царь в 41-м году, 24 мая… Мы обе (имеются в виду Ванга и сестра Любка. – В. Б.) в одной маленькой завалюхе, настолько бедно жили… А он приехал в штатском. Спрашиваю:
– Кем же ты работаешь?
– Да вот, работаю…
– Э-эх, – говорю я, – заберут у тебя твое царство и засунут тебя в скорлупу ореховую.
– Зачем?
– А просто так. Не хотите вы красной нитью повязать подушку ребенка и двери пометить красной ниткой.
– Почему же красной?
– Потому что надо красной.
– Ты нарочно говоришь красной, потому что говоришь о большевиках. Но если большевики придут к власти, первую тебя зарежут.
– Пускай режут, говорю, но красная нить должна быть.
Тогда он вынул из кармана какую-то карточку, протягивает ее и говорит:
– Как приедешь теперь в Софию, приезжай ко мне, я единственный царь Борис в Софии.
Единственный Борис! Царь Борис. А потом пришел 42-й год, потом 43-й, а 28 он умер. Убили его? Отравили? От удара умер? Просто умер». Казалось бы, воспоминания Ванги совпадают по дате с реальным пребыванием царя Бориса в Струмице. Но дата не совпадает. К тому же сам диалог напоминает разговор детей, играющих в Вангу и царя, нежели реальных персонажей. Любопытно и другое – эти воспоминания относятся не просто к позднему периоду, когда про Вангу уже придумали все основные легенды, а к 1994 году. К тому моменту сестра, племянница, ее знакомые успели поделиться своим видением якобы произошедшего события. К официальной версии относится именно визит в апреле 1942 года, а баба Ванга любила постоянно переиначивать собственные слова, сказанные в прошлом, а чужие и подавно. Для иллюстрации всего многообразия версий о царе Борисе приведем еще одну. Воспоминаниями делится Коста Кынчев, познакомившийся с провидицей в 1966 году: «Мэр города Петрич в те давние времена привез к ней царя Бориса III. Царь спросил ее, какие изменения она видит в управлении Болгарией. Она ответила, что перемены грядут огромные. Царь спросил еще: “Барышня, а кто будет в будущем управлять страной?” Тетя Ванга сказала, что она впервые тогда услышала слово “барышня”. Ванга ответила царю:
– Красные.
Царь настоял:
– Подумай еще раз – может, это будут белые или розовые?
Но она настояла на своем: “Красные”.
– Тогда, – поделилась она, – я еще не знала, что красный цвет – цвет коммунистов. Но поняла, что царь и мэр уехали весьма раздосадованные».
Вот еще одна история, также изложенная человеком из близкого окружения Ванги. Гинка Илиева, знавшая Вангу с 1963 года, услышала следующее: «Однажды тетя Ванга рассказала мне, как в 1943 году (Ванга датирует в своих рассказах визит царя Бориса то 1941-м, то 1942-м, то 1943 годом. – В. Б.) к ней приезжал царь Борис III, но она не поняла, что это царь и сказала, что видит его всего в черном и видит всю похоронную процессию, как его ведут четыре пары коней в черных шелковых попонах до земли. За ними идет народ и плачет.
– Он