в своей неотвратимости.
И мне стало сразу легче, моментом наступило принятие всего происходящего и осталось лишь любопытство: что же будет дальше?
– Тихомир, я тебя оставлю ненадолго, – я почувствовала, что мне необходимо вернуться в реальность, хотя… что вообще реально из того, что со мной происходит? Может я погибла и это мне все кажется в предсмертной агонии мозга? Я про себя ухмыльнулась… Да нет, бред, сколько изысканий со времен Ренессанса проводилось на тему загробной жизни и все безрезультатно… почти.
– Я никуда больше не тороплюсь, до пятницы я совершенно свободен, – хмыкнул я в ответ, хотя какая пятница мне в голову взбрела? Для меня давно время остановилось, и я его не чувствовал абсолютно.
Выйдя из личной каюты, я голосом вызвала Велеса, как-то я устала от мысленных коммуникаций.
– Выспалась? – поинтересовался Велес.
– Я не спала, я общалась с Тихомиром – Тихоном, как он сам себя называет, – возразила я.
– Все сенсоры фиксировали твой глубокий сон, хотя он и проходил достаточно странно, двадцать часов только в быстрой фазе.
– Ого! – я была удивлена, мне казалось, мы с Тихомиром общались меньше часа. Наверно из-за непрерывной быстрой фазы сна я чувствовала, что больше утомилась, чем отдохнула.
– Я никак не могу это прокомментировать, – ответил Велес, – До прибытия на Твердь и связи с основной базой данных, мне не хватает мощностей проанализировать вводные данные и дать адекватную оценку происходящему.
– Хорошо, тогда просто фиксируй, – скомандовала я Велесу, хорошо, что иногда он переходит на сухую терминологию, я все же не с личностью общаюсь и командовать железяке мне проще чем живому человеку. И я пересказала весь наш разговор с Тихомиром.
После этого я позволила себе уделить двадцать минут Самосозерцанию и провалилась в обычный здоровый сон, наказав Велесу разбудить меня через час, хотя последнее было лишним, протокол внутреннего времени ни разу меня не подводил, но в свете последних событий все могло быть.
Проснувшись я приняла бодрящий контрастный душ, облачилась в нательное белье и приготовилась к переходу через Правь к Тверди. Я даже испытывала легкое волнение от предстоящих разговоров, докладов и выяснений, что же все-таки происходит. Неизвестность – самое сложное испытание для любого, даже самого осознанного человека.
Когда я почувствовал, что остался один, мне даже стало намного легче. Воспоминания, а с ними и эмоции захлестнули меня и схватили за горло… Да какое у меня теперь горло… Сейчас я был бы рад, если бы почувствовал душащий комок в горле, как тогда, когда меня, двенадцатилетнего мальчишку, одной рукой поднял в воздух негр.
Рука у него была такая же огромная, как и весь он сам. Мне показалось, что сделай он одно неловкое движение своими толстыми крепкими пальцами и шея моя тут же хрустнет, как сухая веточка под копытом лося. У меня потемнело в глазах, я понял, что теряю сознание… И в голове моей прозвучал колокол, или это были