рекрасно знал почти все библейские истории, а позже, когда подрос, нередко в группах изучения Библии затевал почти что богословские рассуждения и дебаты. Но нередко присутствующие отмечали, что все его рассуждения касались отвлеченных от практической жизни тем. Вопросы были, или чисто теоретические, типа «а что было бы, если бы Адам и Ева не вкусили от дерева Познания добра и зла»? Или «далеко воздушно-духовные» нечто похожее на «сколько ангелов поместились бы на кончике иглы»?
И все разговоры о Библии были скорее для того, чтобы показать свои знания в этом вопросе, или желание «отвлечься» и порассуждать на темы, далекие от практики жизни. И все же он очень обижался, когда кто-то из присутствующих, или руководитель группы менял тему беседы.
– Вы считаете, что ваши вопросы важнее? – сердился он.
Вернувшись домой, Лёня фыркал:
– Сборище лицемеров! Да, конечно, проще всего «заткнуть неугодных» спросив: «А как твой вопрос связан с реальной жизнью? Какой урок мы могли бы извлечь из ответа на него. Да и сможем ли мы на него ответить?» Да у них просто «тяму не хватает», и лень почитать нужные книги!
Лёне очень нравилось заниматься «гимнастикой для ума», как он сам это называл. Он брал какое-то событие из Библии и представлял:
«А что было бы, если бы?»
– Давайте представим себе, что если бы, Адам и Ева не согласились бы вкусить от дерева познания добра и зла? – предлагал он в группе. В другой раз он предлагал, – А давайте представим, что бы произошло, если бы Иуда не предал Иисуса? – В третий раз, не успела группа начать разбор запланированного текста, как Лёня спросил: – Как вы думаете, Пётр стал бы «столпом церкви», если бы не прошёл через отречение от Христа и через покаяние?
Много раз таким образом Лёня срывал запланированный разбор Писания. Молодёжь увлекалась спорами и забывали о том, что до этого момента планировали читать. Затем руководитель группы сообразил, зачем парень предлагает все эти вопросы? Лёня получал максимум внимания, ведь все спорили с ним, и все обращались именно к нему. А во-вторых, никто не получал для себя никакой практически применимой информации и парень злорадствовал.
Лёня не был злым, но терпеть не мог, когда кто-то вёл его к цели, которую он сам не запланировал, а ещё хуже, когда он не понимал, что это за цель? Поэтому он решил сам тренироваться ставить цели, вести к ним других, и сделать это так, чтобы люди не поняли, как они оказались там, куда не планировали прийти. А так как юноша был еще слишком молод и неразумен, то его цели не отличались продуманностью.
– Лёня мог бы быть прекрасным лидером, если бы использовал свой дар разумно, – вздыхал пресвитер церкви, глядя на подростка. – Как жаль, что он использует его только для того, чтобы все ломать!
Родители пытались урезонить сына, но только сами попали в разряд «подпевал лицемеров» в его мысленном определении. Паренек не спорил с родителями, просто молча уходил, мечтая поскорее уехать из дома и начать самостоятельную жизнь. Но такой возможности пока не предоставлялось. Семья жила в большом городе и нереально было уехать в другой город, чтобы поступить учиться. Напротив, все будущие студенты съезжались из маленьких городков к ним, чтобы поступить в средние и высшие учебные заведения.
Парень поступил в техникум, но ему пришлось продолжать жить дома. Ведь городским студентам не предоставляли общежития.
Когда однажды отец ощутил от Лёни запах табака, он наказал сына, и на его возмущение, строго предупредил:
– Пока ты живёшь в нашем доме и находишься на нашем содержании, ты будешь соблюдать те правила, которые установили мы с мамой.
– Но мне уже есть восемнадцать! Я уже взрослый! – повысил голос сын.
– Ты живёшь в нашем доме и все, что имеешь, получаешь от нас. О какой «взрослости» ты рассуждаешь? Ты даже по дому помогаешь «через раз» и с постоянными спорами. О чём ты сейчас говоришь? Взрослый человек полностью заботится о себе сам, и содержит себя. – Строго напомнил отец.
– Но ведь ты сам не готовишь еду, так что, ты – недостаточно взрослый? – съязвил сын.
– Я зарабатываю для всей семьи и для мамы, она готовит пищу и заботится о доме. Дети также должны помогать. Знаешь, хочу напомнить тебе одно слово, которое в детстве ты знал очень хорошо, а сейчас мечтаешь забыть. Оно звучит как «взаимопомощь» и тоже относится к взрослому миру, – поддержал его тон Михаил Игнатьевич.
– Ну вот и съехали к обычной меркантильности, – гордо вскинул голову Лёня.
– Хорошо, пусть даже на этой грубой и скучной основе ты будешь делать то, что не захотел исполнить на нормальной, человеческой. Нормальная основа называется «уважение к родителям», но, вижу, что для тебя эти слова стали пустым звуком. Так что не я начал скатываться «в низшие слои». – Отец не поддавался на манипуляции сына, настаивая на исполнении правил дома.
Михаил Игнатьевич прекрасно понимал, что если старшему сыну позволить делать все, что он пожелает, то дальше, с младшими все покатится, «набирая обороты» как снежный ком. Поэтому он не позволил Лёне сломать установленные в доме рамки. И в общении