время кочерыжке удавалось вытянуть на тайном источнике. Но потом этот источник вечной молодости иссяк.
Кто-то, не будем показывать пальцами, начал торговать водицей. А она этого ох, как не любит! И скрылась!
И как ни скрежетала зубами кочерыжка а Варю найти не могла! Тот случай, когда видит око, да глаз неймет!
Она то и дело, в надежде, что девушка вернется, прохаживалась мимо её домика.
И каково же было её удивление, когда она увидела оборванную девицу, молотящую руками и ногами в двери соседнего домика.
– Выходи! Ванька! Выходи! Поговорить надо!
То, что дом ей упорно отвечал тишиной, видимо не доходило.
Что в ней насторожило старую кочерыжку, она и сама не поняла.
– Милая, кого-то ищешь? – ласково, умела, когда надо спросила она у девушки.
– А тебе-то что?! – огрызнулась в край разъяренная девица.
– Ну,…раз помощь тебе не нужна… – усмехнулась старуха, и развернулась.
Дева тут же передумала:
– А чем вы поможете?
– Пойдем, поговорим, может и смогу что.
Что принесла на хвосте сорока
Шли дни, Варя продолжала учиться. Иван тоже никуда не спешил. Его Горыныч взял в ученики, и он целыми днями под чутким руководством Змея тренировался правильно кричать:
– Выходи, Змей! Биться будем!
Вы же понимаете, как это важно, правильно крикнуть. А то проорешь не то, и выйдут не те. Да, да.
Как-то выдался на редкость спокойный денек. Накануне случилось развлечься.
Варюша изучала всякие такие заклинания. А у Ягуси молоко на плите стояло.
Варюшка только договорила слова до конца, глянь, а молоко шапкой. А как крикнет:
– Молоко убежало!
Полчаса гонялись. За молоком. У него ножки вылепились. Еле поймали!
Но такие казусы случались всё реже и реже. Девушка была очень прилежной ученицей.
Так вот, выдался на редкость спокойный, уютный денек, Ягуся занималась пирогами, Иван с Варюшкой выполняли поручения. Горыныч ждал приглашения на пироги, и беседовал с Вальсиком и Баюном.
На подоконник распахнутого окошка села и истошно застрекотала сорока.
Ягуся вслушалась. Отложила в сторону полотенчико. Насыпала посланница угощения в блюдечко. Когда та склевала, попросила всё повторить, только спокойней.
После поблагодарила осведомительницу. И села думу думать.
«Не успокоишься никак, подружка закадычная. Да, так-то оно понятно. Девятьсот годков скоро стукнет. Срок подходит. Значит, вот что удумала…ну, ну…»
В городе в старенькой, какой-то занюханной квартирке сидела на кухне, поджав ноги, дева – краса. Уж такая краса, такая…Что никому не нужна стала. Совсем вот! Так то и тот же оликрах подумывал, что пора уже менять. Жена помогла. И ему тоже. Сняла с него заботу о том, куда капиталы деть, как умножить. И про дев тоже. Надолго. А может и навсегда. Этого я не знаю, да и не интересно.
Напротив девы сидела старуха. И наставляла её:
– Значит так, где он мы по его подарочку выяснили, – у девы чудом осталась подвеска подаренная