них правду.
– Я готов отправиться к ним хоть сейчас, – завопил гном.
– Не горячись, Рансоль, – их родители весьма влиятельные люди, и ссориться нам с ними ни к чему. В таком случае они узнают о Чаше. И тогда и тебе несдобровать.
– Да, – горько вздохнул гном, – об этом я не подумал. И он, чуть не плача, запричитал:
– Что же делать? Что же делать?
– Не паникуй. Остуди свой пыл. Я изготовлю зелье правды. А уж твое дело, как ты сумеешь его применить. Вечером у нас в министерстве совещание. Родители обоих мальчишек будут заняты по меньшей мере часа три. Вопросов накопилось много, а директор любит наводить тень на плетень. Думаю, споры будут жаркими. И после того, как все разойдутся, нам всем, и им в том числе, будет о чем подумать. Надеюсь, им будет не до своих отпрысков. По крайней мере этим вечером. Действуй. Посиди вот в этом кресле и подожди. Я приготовлю зелье, и ты отправишься к ним. У нас есть еще время.
Гном прослезился от благодарности. Он тихо сидел на табурете и не отрывал очарованных глаз от своего спасителя. В тот самый миг он поклялся служить верой и правдой хозяину, что бы тот ни совершил. И готов был пойти за ним и в огонь и в воду. Навеки имя Абасси стало для него благословенным.
В это время маг что-то смешивал в колбах, что-то шептал над огнем и водой – до Рансоля долетали лишь отдельные фразы.
– Таверди тариверди Таратионэ адортиз…
Спустя некоторое время маг вручил гному небольшую бутылочку. Тот, упав на колени перед спасителем, стал целовать полы его мантии.
– Полноте, Рансоль. Не трать зря времени. Настанет день – мы еще сочтемся.
Рансоль стремглав выбежал из дома мага. Он несся по улице с такой скоростью, на которую только были способны его короткие кривые ножки.
Все сложилось даже лучше, чем он ожидал. Строй и Антоний сидели около дома Макаровичей на полусгнившем поваленном дереве и от скуки кидались ножичками в бобра, которого привязали за заднюю лапу к большому пню, но так, чтобы тот мог уворачиваться от бросков. Это занятие им скоро наскучило, беседовать было не о чем, они знали друг о друге практически все, до мельчайших подробностей. Расставались они только на время сна. С другими детьми дружбы не получилось, книгами и учебой они не интересовались. Родители занимали видные посты в министерстве и совсем не обращали внимания на сыновей, и те были полностью предоставлены самим себе. Когда все время находишься с человеком в тесном контакте, начинаешь понимать его с полуслова, с полувзгляда.
Забавы они тоже выдумывали себе сами, и, как правило, эти забавы носили жестокий характер. Вот как сейчас – они нашли нечто забавное в издевательствах над невинной зверушкой. Но и эта игра им до чертиков надоела. Наконец они отпустили бобра и начали озираться в поисках новой забавы. Им было по тринадцать лет – возраст самый сложный и противоречивый. У детей магов тоже бывает переходный период. Больше всего эти мальчишки, в сущности, еще совсем дети, нуждались в