хорошо. Хотя ведь не обязательно выступать. Может, и не идти тогда? Боже, что за душевные терзания прямо как несколько недель назад. Зачем он тогда пришел, если не себя показать? На других смотреть тоже классно, но лично для Матвея слушать поэзию не так интересно, как песни. Не выступить на квартирнике не так обидно, как тут, потому что он получил удовольствие от песен.
Хотя и поэтический вечер смог впечатлить. С заключительным номером выступила девушка, которая настолько проникновенно и чувственно прочитала стихи Есенина, что Матвея вжало в кресло от её громкого голоса с четкой интонацией. Он внимал каждому её слову с затаенным дыханием. Девушка была одета в костюм, состоящий из черных брюк и такой же жилетки. У неё была короткая стрижка и, казалось, почти сам Есенин расхаживает перед ними взад-вперед, рассуждая о любви, и не читает стих, а рассказывает момент из своей жизни, ловко рифмуя слова на ходу.
Конечно же, после её выступления зал взорвался аплодисментами.
– Ты пойдешь читать? – тихо спросила Лена, наклонившись к уху Матвея. Он пропустил уже двух человек на открытый микрофон.
– Да. Пойду.
– Давай-давай. Будет новый контент в канал. Я тебя засниму.
Лена словно прочитала мысли Матвея. Он и сам хотел попросить его снять, но, боже, лучше бы она этого не говорила, потому что стало только страшнее.
На негнущихся ногах Матвей встал с места, прошел к доске. Луч проектора упал на него, омыв фигуру Матвея бежевым цветом приветственного слайда. Матвей отошел чуть в сторону.
Он уже не был настолько уверен в том, что справится с рассказыванием стихотворения наизусть, так что на всякий случай взял с собой телефон.
– Этот стих я написал сам, – начал Матвей, обращая взор в толпу. – Он о том, как одержимому демоном человеку пыталась помочь освободиться его возлюбленная. Герой и правда спасся, но в состоянии аффекта убил любимую. Цена была слишком высока.
Публика рукоплескала Матвею. Он смущенно потупил взгляд, набрал в легкие побольше воздуха.
– Это больно, страшно и горестно.
Мои руки запятнались в крови.
И нет печальнее повести,
Чем убийство своей самой большой любви.
Начал Матвей довольно бодро, но когда перевел взгляд на Лену, которая и правда снимала его, слова в голове рассыпались прахом и разлетелись по ветру, который начал гулять внутри черепной коробки. Матвей с трудом смог произнести последнюю строчку четверостишья. Как хорошо, что в руке лежал телефон. Он заглянул в него краем глаза и освежил память.
– Те, что связались со мной, погибли.
У меня шансы на счастье были?
Я прогнивший и проклятый,
Мертвец, из преисподней поднятый.
Наш союз мне был дорог,
Но почуяло чудище порох,
Сорвалось, как собака с цепи,
И тебя не вернуть, как ни кричи.
Ты хотела меня спасти,
Но чем я ответил тебе? Прости.
По щекам катится слез горьких град.
Без тебя