15, 34
Уходит свет:
гроза над миром
и мёртв Христос.
В глазах Пилата
огнём гневливым
горит вопрос:
Где был Ты, Боже,
когда Варавву
избрал народ?
Как будто солью
посыпал рану —
так сердце жжёт.
Убийце, вору
Ты дал свободу,
святому – нет.
И был отправлен
он на Голгофу
держать ответ.
Крест неподъёмный
тащил он гордо,
не взвидев свет.
Никем не понят,
отвергнут, продан
за горсть монет.
Как мог Ты, Боже,
смотреть бесстрастно
на боль Христа,
Когда он плакал
и звал напрасно
Тебя с креста?
Армагеддон
Семь печатей упало,
Божьи ангелы в трубы трубят,
Собирая на Суд тех,
Что в могилах давно уже спят.
Запылали равнины,
Треть земли обратилась во прах,
И последнее слово
Стынет льдом на холодных устах.
Воды стали полынью
И все звезды померкли во мгле,
А навстречу рассвету
Скачет всадник на бледном коне.
Три шестёрки как клейма
На челе всех живущих в тот век.
Это есть Число Зверя;
В нём познай ты себя, Человек.
Облака
Разбежались облака – и в полёт
Устремились, словно клин белых птиц,
В ту страну, где тихо ветер поёт
И не видно человеческих лиц.
Там на ветках золотые цветы,
А в долинах звонко плещут ручьи.
И моря там неземной красоты,
И сады там зеленеют ничьи.
В той стране одни легенды живут,
Их драконы издревле берегут.
Солнце ясное рождается тут
И сюда все реки в мире текут.
Всем несчастьям путь заказан туда,
Нет дороги им в сей сказочный мир.
Облака лишь долетят без труда
До бескрайних тех волшебных равнин.
Только нам за ними уж не успеть,
Без следа они исчезнут во мгле.
Не позволит суета нам взлететь,
Груз грехов придавит всех нас к земле.
Где-то в синих небесах…
Где-то в синих небесах,
Позабыв о чудесах,
Со слезами на глазах
Бог томится.
Он не спит, не ест, не пьёт,
Всё который год уж ждёт,
Что к нему святой придёт,
Постучится.
Сядут рядышком они,
Позабыв про злые дни,
И зажгут вокруг огни —
Освятиться.
А потом затеют спор,
Только –