с ужасом на сии многия тысячи людей, лежащих без ног, без рук, обезглавленных, растерзанных, умирающих и мертвых: кто удержал их на поле брани? Кто дал им твердость духа стоять противу огнедышущих, смертоносных орудий? Кто, не взирая на страшное побиенных собратий своих зрелище, посылает других сотоварищей их подвергаться той же самой участи? Честолюбие? Но в чем состоит истинное честолюбие? В люблении чести, правды, закона, Царя, Отечества, ближних; в посвящении им всех сил своих и жизни, с твердым упованием, не земной от людей, но небесной от Бога за то награды. Какое другое побуждение может сравниться с сим благородным побуждением? Неужели страх наказания? Неужели корыстолюбие? Но такое низкое помышление души уподобило бы непоколебимое мужество человека свирепству хищных или робости диких зверей.
Возмем сто тысяч воинов и представим себе, что они все до единаго в высочайшей степени честолюбивы: ни один из них не оставит ратнаго поля, все до последняго лягут на месте брани. Таковые примеры неоднократно случались с храбрыми Российскими полками, многочисленною неприятельскою силою окруженными. Всяк из сих христолюбивых воинов перекрестясь становился на месте убитаго подле него товарища, и все сряду, увенчанные кровию, не сделав шагу назад, лежали побитые, однако не побежденные. Как? Сия твердая грудь, несущаяся за Церковь, за Царя, за Отечество, на острое железо; сия с текущею из ран кровию великодушно изливаемая жизнь; сие великое в человеке чувство родится без надежды на безсмертие? Кто поверит сему? Когда сия надежда одушевляла Фемистоклов, Эпаминондов, Регулов, то мы ли, озаренные сиянием веры, познавшие всю истинну и цену сего священнаго с небес низпосланнаго гласа, станем величие души созидать на побуждениях презрительных страстей? Человек не рожденный и не воспитанный в вере может еще быть честолюбив и праводушен, но тот, кто отпадет от ней, истребит ее из души своей, в том не останется ничего, кроме страсти к самому себе. Его могут убить, но сам он ни за кого не умрет. Вера дает нам душевныя силы любить и делать добро, маловерие от емлет их, безверие же погружает нас в бездну буйств и пороков, разрушающих безопасность, тишину и спокойствие народное.
И так когда Государство или народ желает благоденствовать, то первое попечение его долженствует быть о воспитании юных чад своих в страхе Господнем, в напоении сердец их любовию к вере, откуду проистекает любовь к Государю, к сему поставленному от Бога отцу и главе народной; любовь к Отечеству, к сему телу великому, но не крепкому без соединения с главою своею; и наконец любовь к ближнему, под которою разумеются сперва сограждане, а потом и весь род человеческий. Отсюду явствует, что воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное. Ученый чужестранец может преподать нам, когда нужно, некоторыя знания свои в науках; но не может вложить в душу нашу огня народной гордости, огня любви к Отечеству, точно также, как я не могу вложить в него чувствований моих к моей матери. Он научит меня Математике, Механике, Физике, но и самый честный