сглотнула, решив не пытаться анализировать это сейчас. Если она не дозвонится, впереди будет вся ночь, чтобы подумать об этом.
Но и на рабочем, и на домашнем телефоне Виктории Максимилиановны – были только длинные гудки. Как же так? Куда делся Серп? Куда делись дети?
«Он увез их, как и обещал?..» – Она обессиленно вернула трубку на место и уставилась невидящим взглядом перед собой.
– Хм… – Старший оперуполномоченный, кажется, тоже не выглядел слишком довольным. – Ну что ж…
Он принялся барабанить пальцами по столу, что-то напряженно обдумывая. Агате вдруг на миг показалось, будто бы ему самому перспектива запирать ее на всю ночь не слишком-то по душе.
– Может быть, вы меня все-таки отпустите, а утром я сама приду в суд? Честно-честно. – Она закусила губу, надеясь, что это все-таки сработает и ее отпустят.
На мгновение в глазах мужчины промелькнуло сомнение, но тут же погасло. Он кивнул ей на бумагу с показаниями.
– Агата Эдуардовна, вы очаровательная женщина. Не хочу расставаться с вами раньше времени, подписывайте и пойдемте. Я сегодня дежурю в ночь, так что не могу добровольно отказаться от вашей компании, – говорил он при этом таким тоном, будто звал ее на свидание.
– А если я откажусь подписывать?
– Значит, в суд с утра не поедем, я имею право задержать вас тут до трех суток, после чего передать материалы дела уже без вашей подписи, магического отпечатка будет достаточно, – расплылся он в хищной улыбке.
«Надеюсь, я не совершаю ошибку». – И, вздохнув, она оставила витиеватый росчерк.
Агата почему-то ожидала одиночной камеры – тоже взяла образ из фильмов. Представляла, как свернется калачиком на скамье и пролежит до утра, обхватив колени. А потом суд – и полная неизвестность, что дальше.
Но когда Макаров привел её на место и сообщил усталым голосом, почти без язвительности: «А вот и номер люкс, располагайтесь, Агата Эдуардовна», – внутри неё оборвалась очередная струна. В камере уже находились женщины. Причем такой наружности, что в обычной жизни Агата вряд ли бы даже встретилась с ними на тех улицах, где обычно гуляла.
Три чертовки – судя по хвостам – размалеванные, в коротких кожаных юбках и маечках, прикрывающих разве что область сердца. На одинаково высоченных каблуках, напоминающих копыта. Девицы повалили к решетке, увидев Агату.
– Новенькую не обижать, – строго сказал им Макаров.
– Ну что вы, господин оперуполномоченный! – Одна из чертовок, низкорослая и рыжеволосая, обвила хвостом прутья решетки. – За кого вы нас принимаете.
– За кого я вас принимаю, вы и сами знаете. Вы, собственно, потому и сидите здесь. Потому и прошу нормальным языком. Услышу, что у вас стычка – добавлю ещё парочку суток за дебош. Будьте хорошими девочками.
«Хорошие девочки» подобострастно закивали. Впрочем, даже сейчас Агате показалось, что они ведут себя хоть и развязно, но не переходя границы допустимого. Стоило Макарову подойти к решетке, чтобы открыть её ключом, как вся троица отшатнулась