Булгаков. Мастер и Маргарита / С предисловием архиепископа Иоанна Сан-Францисского. Париж: YMCA-Press, 1967. Обложка первого книжного издания
Такой политически ангажированный подход, понятный для своего времени, страдает явной близорукостью – хотя бы потому, что одни и те же авторы порой печатались и в госиздате, и в тамиздате (второе, как правило, исключало первое). Более того, тамиздатовские критики сами часто хвалили и охотно перепечатывали произведения, прошедшие советскую цензуру и появившиеся в госиздате, как было с «Одним днем Ивана Денисовича» Александра Солженицына, «Не хлебом единым» Владимира Дудинцева и «Мастером и Маргаритой» Михаила Булгакова – и это далеко не полный перечень8.
Хотя местонахождение автора не всегда играло определяющую роль для читателей тамиздата в России (важнее было, что сама книга издана за рубежом), географический принцип, лежащий в основе этого исследования, не позволяет относить к тамиздату литературу эмигрантскую, то есть тексты, которые были и написаны, и опубликованы «там», в границах одного геополитического пространства. Эта терминологическая проблема – что именно включает в себя понятие «тамиздат» – сохранялась долгое время после его появления. Например, уже в 1971 году Глеб Струве определял тамиздат как «эмигрантские книги, написанные не эмигрантами», подчеркивая таким образом роль русской эмиграции в контрабанде рукописей из Советского Союза, но избегая термина «тамиздат», на тот момент уже вошедшего в обиход у писателей-«неэмигрантов» в России9. Хотя большинство эмигрантских издателей и критиков и сами были поэтами и писателями, их роль в публикации авторов, находившихся по ту сторону железного занавеса, следует рассматривать отдельно от их собственного, авторского, вклада в русскую литературу. Проза Владимира Набокова в Советской России, несомненно, могла казаться таким же запретным плодом, как роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго», впервые изданный в 1957 году в Италии и считающийся первой тамиздатовской публикацией. Но причина, по которой «Доктор Живаго» – тамиздат, а произведения Набокова – нет, заключается не в тематике сочинений этих писателей (обманчиво аполитичной в случае Набокова и несколько более злободневной у Пастернака), а в местонахождении авторов по отношению к своим зарубежным издателям: по одну сторону границы в случае Набокова, по другую – в случае Пастернака. Во избежание противоречий, в тех случаях, когда автор эмигрировал – как Иосиф Бродский в 1972 году, Андрей Синявский в 1973‑м, Александр Солженицын в 1974‑м, – в этом исследовании только их зарубежные публикации до эмиграции, но не после, трактуются как тамиздат.
Самиздат и тамиздат во многом представляли собой зеркальные противоположности. Помимо очевидных различий (изготовленное вручную vs отпечатанное в типографии издание, нелегальное распространение в узком «подпольном» кругу vs легальная доступность в книжных магазинах и библиотеках), читательские аудитории у самиздата и тамиздата