в журналах и особенно в Интернете порнографию (не только «мягкую», но и «жесткую») 1, реабилитацию мастурбации2, операции по смене пола, нашествие в иллюстрированных журналах и кино обнаженных женщин и мужчин, постельных сцен и сцен сексуального насилия, раннюю половую жизнь наших детей, невообразимую раньше свободу половой жизни («Кама Сутра» может отдыхать), быстро исчезающие в этой области нравственные и моральные запреты, то у нас уже не будет сомнений в том, что сексуальная революция состоялась, и мы все – ее участники.
В истории европейской цивилизации можно указать две важные вехи: первая – становление в античной культуреличности, т.е. человека, переходящего к самостоятельному поведению, пытающегося самостоятельно выстраивать свою жизнь и в связи с этим по-новому понимающего любовь, и второе, новоевропейское, понимание любви и человека.
Платон, осмысляя новое ощущение любви, отверг родовое, традиционное ее понимание как действие богов и страсть, а взамен предложил другое, ориентированное на складывающуюся античную личность. Любовь, по Платону, – это, прежде всего, разумная деятельность, поиск своей половины, «вынашивание духовных плодов», т.е. прекрасного, блага и бессмертия. Идеалом Платона была любовь-дружба, подчинение любви общей задаче спасения человека, выдвижение на первый план не чувственности и удовольствий, а духовной работы. Для решения этих задач (именно задач, ведь нужно было перейти к совершенно новому образу жизни) совсем не подходила античная женщина, скованная традициями, поэтому Платон идеальным партнером в любви объявляет «прекрасного юношу». Кроме того, по его убеждению, настоящей любви противопоказаны брак и семья, где опять же указанные задачи решить невозможно.
Приняв общую концепцию Платона, античные философы согласились не со всеми ее положениями. Например, Плутарх утверждает, что лучше платоническую любовь реализовать в рамках семьи и по отношению к своей супруге, а не к прекрасному юноше. А в Средние века в практике «куртуазной любви» были восстановлены и права чувственной стороны любви, ее плодами теперь считались не только страдания и мечты, но и телесное наслаждение (поцелуи и ласки), даримое «прекрасной дамой».
В Новое время в рамках романтической любви все эти идеи сошлись вместе, но противоречия между ними сохранились. Как ориентированная на личность и ее идеалы (платоновский – только один из них) любовь противостоит родовой жизни и традициям, противостоит половой гигиене, семье и браку. Как источник наслаждения она разрушает идеализацию в любви и ее духовное начало. Вероятно, поэтому Георг Зиммель считает, что подлинная любовь трагична именно потому, что выходит из жизни и связана с ней разными связями (например, чувственностью) и одновременно обособляется от нее3
Думаю, в самом начале ХХ столетия Зиммель (умер в 1918 г.) еще недостаточно понимал трагичность любви. Развитие событий в ХХ в. показало, что подлинная любовь входит в противоречие не только с обычной жизнью социального индивида, нуждающегося в ласке, чувственных отношениях, общении,