прочим, и воротник из буранских кружев! И Алессандра обязательно должна пойти с ней, не дело молодой женщине сидеть одной по вечерам.
– А fidanzatо, друг сердешный-то имеется? – прищурилась Джойя.
Саша кивнула.
– Пусть не волнуется, тут особо не с кем знакомиться, все с нашего квартала. Но не сидеть же тебе одной, когда вся улица веселится! И в этот раз случится… нечто! Синьора Марин хотела сделать сюрприз, но разве у нас хоть что-то утаишь? Представляешь, придет сам дон Орацио!
– Кто такой дон Орацио? Местный аристократ? Или священник?
– Да ты что! – Ахнула Джойя. – Это известный предсказатель, но уже много лет он отошел от дел, сидит затворником в своем палаццо и никуда не выходит! Как синьоре Манин удалось уговорить его посетить вечеринку- одному Богу известно! Я зайду а тобой завтра в восемь, даже не думай отказываться!
Вместо того, чтобы собираться на вечеринку, Саша залезла с ногами на диван и, предвкушая удовольствие, открыла дневник незнакомки. Как жаль, что она не ставила дат!
***
ИЗ ДНЕВНИКА.
Все пять лет, как мы переехали в Венецию, где папà унаследовал палаццо от своего дяди, мне не разрешалось выходить на улицу одной. Здешние нравы отличались от нашей Вероны, здесь женщины могли спокойно гулять по улицам, в первую очередь благодаря маскам. У меня тоже была элегантная круглая маска «моретта» из черного бархата, здесь ее прозвали «молчаливая служанка», а Марта сказала, что ее зовут еще по простонародному «отрада мужей», так как у маски нет завязок, дама удерживает ее, прикусив крошечный штырек на внутренней поверхности, и потому вынуждена хранить молчание.
Ношение масок здесь обязательно! Все боятся чумы, которая унесла огромное количество городской знати. Говорят что она придет снова, но никто не знает, когда. Поэтому все стараются носить маски там, где много людей. Марта рассказывала, что полгода маски носили все – богатые и бедные, лавочники и священники, судьи и куртизанки. Священника, не надевшего маску, осуждали его же прихожане. Городские сановники в масках участвовали в публичных церемониях и процессиях. Маски запрещалось носить лишь менялам. Некто стал свидетелем того, что мать, лицо которой было скрыто под маской, кормила грудью ребенка в маске. Маски носили даже нищие.
Но папà не позволял мне выходить одной, даже в моретте, даже в сопровождении Марты я могла лишь раз в день прогуляться перед обедом рядом с нашим домом.
Вот уже год, как папà отошел в мир иной, а я все еще завидую венецианкам, свободно идущим по улице по своим делам. Сколько я не говорила Марте, что ничего со мной не случится, и господина ее уже нет и теперь я ее хозяйка – бесполезно. И не поспоришь, Марта грозится, что если я ослушаюсь, она пойдет к нашим важным родственникам, семье Лоредан, и они возьмут меня под свою опеку.
Подумать только, у меня даже не было туфелек – чопин. Я только в окно видела, как венецианки ходят на них, словно на ходулях. ведь высота их подошвы достигала полуметра! Марта сказала, что высота каблуков-котурно регламентировалась