данные о телеметрии, но не было никакой расшифровки. Командующий сидел в кресле, откинувшись на спинку, его голова покоилась на подушке, а глаза были закрыты. Запредельная мозговая активность достигла своего пика, далее мозг начал бы разрушаться. Амазонка уже была готова экстренно блокировать контакт. Но внезапно активность начала падать до нормальных параметров. Амазонка всё записывала, надеясь расшифровать информацию в будущем. Командующий сидел неподвижно, на его щеках выступил румянец, а глазные яблоки быстро двигались под веками, указывая на активный внутренний диалог.
Солас понимал, что контакт с человеческим сознанием может быть крайне рискованным, и любая ошибка могла привести к непредсказуемым последствиям. Его сознание привыкло к жёсткому, чёткому восприятию, но здесь, в мягком и податливом человеческом разуме, он чувствовал себя неуверенно. В отличие от своих сородичей, он осознавал всю опасность и это заставляло его действовать с особой осторожностью.
Пётр, находясь в состоянии максимального напряжения, готовился к самому важному моменту в своей жизни. Он уже чувствовал, как сознание Соласа осторожно касается его разума, и в этот момент осознал, насколько хрупка его защита. Его сердце бешено колотилось в груди, но он держался, понимая, что от этого контакта зависит не только его жизнь, но и будущее всей миссии.
Солас, ощущая, как сознание Петра начинает «затухать», мгновенно уменьшил интенсивность воздействия. Его лучи телепатического восприятия плавно исследовали воспоминания и мысли Петра, выискивая подтверждения его искренности. Он погружался в калейдоскоп человеческих эмоций, страхов и надежд – и всё это казалось ему таким чуждым и одновременно завораживающим. Он даже коснулся картин прошлых битв с Иджи.
Солас задал первый вопрос медленно и осторожно:
– Чего ты боишься больше всего? – его телепатический голос проникал в самые глубины разума Петра.
Пётр, не понимая, как именно Солас сформулировал вопрос, почувствовал его словно внутренний порыв, импульс, исходящий из глубин его подсознания. Ответил почти автоматически, соврать в таком состоянии было невозможно:
– Боюсь провала, боюсь не выполнить свою миссию и оставить человечество перед лицом угрозы. Боюсь, что мир, который я защищаю, окажется разрушен.
Эти слова были не просто ответом на вопрос, они звучали как вызов, брошенный самому себе. Солас ощущал этот вызов, чувствовал искренность и силу этого страха. Он увидел в этом не слабость, а, наоборот, решимость и готовность бороться до последнего.
Амазонка, наблюдая за состоянием Петра, заметила, как его тело постепенно расслабляется, а мозговая активность начинает стабилизироваться. Это был хороший знак, указывающий на то, что контакт проходит успешно, хотя напряжение всё ещё висело в воздухе.
Солас, убедившись в искренности слов командующего, принял решение продолжать:
– Ты не одинок в этом страхе. Мы тоже боимся. Боимся потерять наш дом, нашу сущность. Но если мы объединим усилия,