ей должное!
А он, Гиер, тоже хорош! Так оплошать! Ведь знал, идя к ней, что из жрецов не первый навещает изгнанницу Мирину! Ведь он знал, чем окончился визит к ней Галаха, он же оживлял его!
Но как можно было предположить, что этот влюблённый болван в чём-то способствовал ей! А иначе – откуда бы она получила возможность волко-превращения?
И ведь молчал! Хоть бы этим отблагодарил за возвращение к жизни! Лежал бы сейчас как раздавленный червяк, если бы не помощь его, Гиера! Которому тоже нет никакого расчёта расходоваться на восстановление чужой жизни, когда у него собственная-то на исходе!
Мог бы в благодарность предупредить об обновлённых возможностях Мирины! А не сказал, наверняка ведь, из-за того, что она, подлюка, именно его и использовала! Тогда уж точно: Галаху нечем было хвастаться!
Но, даже если это так, полученная Мириной способность явно превышала возможности Галаха! Тогда как у неё, проклятой, это получилось?
8
Чиста здорово рисковала, делая ставку на то, что сможет проглотить глаза Седого Странника, неведомо зачем сохранённые Косой Сахмейкой.
Белые глаза, изувеченные и не давшие Страннику уйти в закат, но не утратившие, тем не менее, остатков своей тайны, своей чудной волшебной силы…
Будь Чиста в своём знакомом змеином теле, глоток не составил бы никакой проблемы. Ей приходилось проглатывать добычу и покрупней. Но человечья глотка не приспособлена к столь экстремальным вторжениям. И теперь ей всё ещё казалось, что оба проглоченных глаза так и стоят у неё в горле, не желая провалиться в глубину тела.
Умом Чиста понимала, что это не так. Её тело приняло плоть Седого Странника в себя, поскольку обогатилось вороно- и волко-превращением. Только никак не могло смириться с чужеродным кипением возможностей огромной силы. И по сей миг всё ещё корёжилось от изумления, сжигая болью каждую кроху естества…
…Оставшись одна, Чиста сперва восстановила человечий облик, перетряхнулась по-звериному, сама не поняв, на кого из зверья она, змея по природе, стала больше всего похожа. Мельком, проходя, глянула в зеркало, недовольно фыркнула: да, узнать своё привычное человечье обличье теперь сложно: от облика Славной Мирины почти ничего не осталось. Что ж, значит, вовремя она сменила имя.
Отныне у неё будет иная жизнь. Только вот какая? И насколько продлится она при наличии столь могущественных врагов?
Впрочем, сколько ни горюй, ни сетуй, а пора подумать о потребностях своего бренного тела, порядком истощённого чередой превращений. Надо бы костерок развести, да приготовить чего-нибудь поесть.
…Вечер был сырым и ветреным. Сухой прибрежный камыш, за лето прокалённый солнцем, с треском пытался сопутствовать мощным воздушным потокам. Купы деревьев в ближнем лесочке трепались на ветру, как безумные.
Смятение было и в её душе.
Но отдаваться страху или жалости к себе не хотелось, надо было занять себя чем-то практическим, хотя бы поисками еды, что ли.
Она