первые экспресс-результаты.
Людивина видела эту мобильную лабораторию, шедевр под названием ЛАБДНК: фургон, готовый к работе и оборудованный по последнему слову техники. Среди них и GendSAG[6], гордость института, революционный метод, разработанный в самой жандармерии, который позволял провести генетический анализ менее чем за два часа и стоил дешевле традиционных методов, которые требовали в три-четыре раза больше времени. Мобильная лаборатория не раз доказывала свою эффективность – например, на месте крушения самолета компании Germanwings и во время терактов.
Торранс продолжила излагать факты:
– Приоритет расследования – опознание тел. Нам придется установить подробную виктимологию, попытаться понять, что случилось, хотя прошло три или четыре десятилетия, а в идеале составить психологический профиль преступника. Или преступников. Мы будем поддерживать расследование, выдвигать правдоподобные и обоснованные гипотезы, чтобы помочь коллегам на передовой.
– Миссия ДПН, – кивнула Людивина, желая показать, что знает, куда попала.
Громкий гул прервал беседу: над зданием появился вертолет жандармерии и пролетел мимо окна. Рев винтов отдавался эхом, когда вертолет разворачивался и садился под немыслимым углом на поле стадиона за комплексом из оцинкованного металла.
– Наше такси прибыло, – объявила Торранс, подхватывая сумку. – И последнее, касательно общих выводов: среди тел мы нашли кучу разложившихся птиц. Без голов.
– Птиц? А где головы?
Снаружи стрекотали лопасти вертолета; полозья коснулись травы.
Торранс поморщилась:
– Их нет.
Красота, подумала Людивина. Мощный старт для новичка. И в голове у нее почему-то возникла нелепая идея.
Головы сожрал огромный злой волк.
6
Внизу проносилась жизнь.
Маленькая, далекая, на такой скорости почти размытая.
Все эти дома, сады, асфальтированные улицы, по которым катятся разноцветные автомобили…
Эта картина скользила перед глазами Людивины в иллюминаторе вертолета, взмывшего в серое небо. Все эти жизни сплетены в огромную сеть по всей Франции. Каждый занят своим делом, своей судьбой. Никто не замечает над головой машину, которая рассекает воздух наклоненным носом, в которой пассажиры постепенно проникаются смертью и ужасом, готовятся к зрелищу, что скоро предстанет перед глазами и навсегда отпечатается в душе.
Это мой выбор. Я этого хотела. Я не имею права никого винить. Я сама навязываю это себе.
Перед погружением в насилие легко вырабатывается рефлекс поиска виноватых в том, что ей причинят вред, что жестокость ее задушит, что с каждым преступлением ее невинность понемногу разрушается. Истина проста: Людивина сама искала эту боль. Ее мотивация была важнее цены за каждый такой эпизод. И дело было не в полезности, не в глубинном чувстве справедливости, не в стремлении помочь, восстановить равновесие и, уж конечно, не в жажде власти – нет, ее гнало вперед другое.
Приблизиться к пределу собственных