позицию! Ушлепок! Даже из рапорта нас выкинул.
– Может, оно и к лучшему, – Стеча кивнул на подъехавшие моторки с витиеватым гербом на дверях и объяснил: – Папаша жмурика. Он явно не на такой результат рассчитывал, когда чадо свое гримировать отдал.
– Зато родственникам жертв результат по душе, – вздохнула Банши. – Газуй уже давай, пока они наш «батон» не срисовали.
Ювелир Карл Жабновский, по слухам, приближенный к императорскому дворцу, жил на Сретенке – местном районе, где кучковались ремесленники (в основном ювелиры) и купцы-спекулянты товаров роскоши. Этакий ЦУМ, ГУМ и «Барвиха Лакшери Вилладж» – три в одном. С постоянно действующим Орденским постом на въезде и несколькими патрулями городской стражи.
Район еще спал. В небе проклевывались первые намеки на скорый рассвет, но пошел снег с дождем и набежали тучи. Даже если кому-то и нужно было бежать куда-то по делам, они этого делать не торопились. Свет в окнах горел кое-где, но в основном город спал. А ЧОП еще не ложился!
Стеча, знавший местный распорядок, объехал пост Ордена и, покружив в темных переулках, прокатил нас так, чтобы не попасться на глаза патрулям. Припарковались под навесом полупустого дровяного сарая и дальше пошли пешком. Богатые дома с кованой оградой, решетки с узорами в виде лиственных загогулек, грив и хвостов диких зверей. За ним скромный палисадник – ни парков с лабиринтами и фонтанами, ни прогулочных маршрутов со скамейками. Дорого здесь квадратный метр стоит, вся площадь в дело идет. Хорошо хоть по ночам никто не работает.
Дома жались к подсобкам, подсобки – к складам, а склады – к мастерским.
Дом нашего ювелира выглядел одним из самых богатых. И, к счастью, стоял чуть в стороне, разделенный с соседями узким проулком.
Трехэтажный особняк с коваными решетками на окнах. Сделаны они были мастерски: настолько естественно смотрелись, сливаясь с прутиками зимнего винограда, что я их даже не сразу разглядел. Был и небольшой дворик с маленьким заснеженным фонтаном в виде полоскающего пасть льва.
Свет не горел, дополнительной охраны не было, только сигнальные магические маячки на воротах, заборе, окнах и дверях. Банши научила меня различать их через ауру, и стоило мне переключиться на нужный спектр, как темный дом загорелся огнем гирлянд, как новогодняя фура «кока-колы». Даже печная труба – и та была утыкана ловушками так, что и Санта без палева не пролезет.
Мы обошли участок в надежде найти калитку, которую кто-нибудь совершенно случайно забыл закрыть. Нашли только натоптанное место, где после ограбления толпились следователи, увозившие тело Воробья. Они оставили следы от колес, гору сигаретных бычков и пятна крови, глубоко въевшиеся в корку подмороженного снега.
Отсюда у меня получилось разглядеть окно, временно забитое досками, куда, вероятно, впорхнул и откуда выпорхнул наш Воробей.
И сломанный куст возле стены, где он пошел на посадку.
– Стеча, можешь меня через забор перекинуть? – прищурившись, поинтересовался