/p>
Февраль 1983 года
Еще год назад он бы в жизни в это не поверил. Не поверил бы, что будет стоять в пустом магазине с ребенком в коляске и всерьез раздумывать над полученным предложением.
С коляской ему, конечно, повезло. Он увидел объявление о гаражной распродаже в шикарном районе Северного Оксфорда и не смог удержаться от выгодной покупки. У пары было двое маленьких детей, и они собирались переезжать в Париж. Коляска была как новенькая, с такой и сама королева не постеснялась бы выйти – ну или, по крайней мере, королевская няня. Женщина хотела за нее всего-навсего пять фунтов. Джулиус был уверен, что коляска стоит гораздо больше, просто женщина такая милая попалась. Но последние события как раз и научили его этому – принимать доброту других людей. И побыстрее, пока те не передумали. Так что он забрал коляску, тщательно помыл, хотя она и без того казалась наичистейшей, купил новенький матрасик и одеяла – и вот оно, идеальное гнездышко для драгоценного груза, пока этот самый груз не научится ходить.
Когда дети начинают ходить? Задавать подобные вопросы своей матери – рассеянной, вечно витающей в облаках, живущей в пропитанной запахом пачули квартирке на цокольном этаже на Уэстборн-Гроув – он считал бессмысленным: воспоминания Дебры о его детстве были весьма расплывчатыми. По ее словам, Джулиус начал читать уже в два года, и он не очень-то верил в эту легенду. Хотя возможно, что так оно и было, ведь он не помнил времени, когда не умел читать. Читать было для него так же естественно, как дышать. Так или иначе, он не мог и не желал полагаться на советы матери по воспитанию детей. Он часто думал о том, что выжил каким-то чудом. Мать оставляла его одного в кроватке, а сама просиживала все вечера в винном баре на углу. «Ну а что могло случиться? – говорила она потом. – Я оставляла тебя всего-то на часик-другой!» Возможно, поэтому он так и опекал собственную дочь. Ему было трудно оставить ее одну хотя бы на мгновение.
Он снова оглядел голые стены. Пахло сыростью, а сырость – это катастрофа. Лестница, ведущая на антресоли, прогнила настолько, что подниматься по ней было опасно. Два эркерных окна по обе стороны от входной двери заливали магазин перламутровым светом, дубовый паркет и декоративные завитки на потолке золотились в солнечных лучах. Из-за пыли казалось, что вы попали в другую реальность: в магазин-призрак, который ждет, когда что-нибудь произойдет, ждет, что наступит преображение, обновление, что он возродится к жизни…
«Изначально тут была аптека, – уточнил риелтор. – А потом лавка старьевщика. Да-да, не антикварный магазин, а самая настоящая лавка старьевщика. Вы никогда в жизни не видели столько хлама!»
Надо бы, конечно, обратиться к профессионалу. Посмотреть документы из строительной конторы, прикинуть, сколько будет стоить вывести плесень, – но голова у Джулиуса кружилась, а сердце бешено колотилось. Это было то, что надо. Он знал это, чувствовал. Два этажа наверху идеально подходили для того, чтобы они с малышкой жили здесь. Над магазином.
Книжным магазином.
Джулиус начал искать жилье три недели назад, когда решил, что для того, чтобы у них с дочерью было подобие нормальной жизни, необходимо предпринять какие-то действия. Он проанализировал свой опыт, свой потенциал, проверил банковский счет, прикинул, каково это – быть отцом-одиночкой, и понял, что у него есть только один вариант.
Он отправился в библиотеку, взял справочник «Желтые страницы» и положил рядом подробную карту. Обвел Оксфорд кругом радиусом миль пятнадцать, размышляя, каково это – жить в Кристмас-Коммон, или Даклингтоне, или, например, в Гуси. Затем просмотрел список книжных магазинов и поставил крестик на тех городах, где они были.
Окинул взглядом оставшиеся города – те, в которых вообще не было книжных магазинов. Их оказалось полдюжины. Джулиус выписал названия и в течение следующих нескольких дней посетил каждый из городков, передвигаясь на автобусах с кучей пересадок. Первые три показались ему бездушными и унылыми, это его обескуражило настолько, что он почти отказался от своей идеи, но что-то в названии «Писбрук» ему понравилось, и он решил все-таки туда съездить, прежде чем полностью позабыть о своих фантазиях.
Писбрук находился в центре Котсуолда, на внешнем периметре нарисованного Джулиусом круга, – примерно в этом районе он и хотел жить. Он вышел из автобуса на главной улице, широкой и засаженной деревьями, с тротуарами и всякими разными зданиями. Здесь были антикварные магазинчики, традиционная мясная лавка, торгующая крольчатиной и фазанами, с неизменными сосисками на витрине, большой трактир, пара уютных кафе и сырная лавка. Женский институт устроил распродажу у городской ратуши: там стояли столы, на которых красовались сочащиеся вареньем пироги, груды овощей прямо с грядки и цветочные горшки с темно-фиолетовыми и желтыми цветками.
Писбрук тихо гудел, как пчелиный улей в жаркий полдень. Люди останавливались на улице и разговаривали друг с другом, кафе тоже были переполнены. То и дело звенели кассы: люди с удовольствием и энтузиазмом делали покупки. Нашелся и симпатичный ресторан с лавровым деревом у входа и длиннющим меню современной кухни под стеклом. Был