у меня была такая возможность) и двумя другими человековолками, которых я видела на уроках, но имен которых я не знаю.
При этом вид у Хадсона веселый и довольный, что могло бы успокоить меня, если бы его веселье так не бесило человековолков. И если бы он воспринимал угрозу всерьез.
Но это явно не так, хотя все трое стоят на расстоянии вытянутой руки от него. Я сосредоточиваюсь и пытаюсь мысленно внушить ему, чтобы он немедля прекратил вести себя подобным образом и ушел, но он не делает ни того ни другого. Может, стоит связаться с ним, пользуясь узами нашего сопряжения, дать ему знать, что я здесь? Но я боюсь отвлечь его.
Нельзя дать этим троим повод перестать играть с ним, как коты с мышью, и наброситься на него всерьез. Но это не значит, что меня устраивает положение, при котором я вынуждена стоять в задних рядах – слишком далеко, чтобы прийти ему на выручку, если понадобится моя помощь.
– Ты можешь отпустить меня, – тихо говорю я Джексону. – Я не стану встревать.
Джексон колеблется, но, видимо, решает, что я говорю серьезно, поскольку его хватка заметно ослабевает, хотя между нами и висит невысказанное «пока не стану». Я не стану встревать между ними. Пока.
Чувствуя, что рука Джексона на моем предплечье скорее поддерживает, а не удерживает меня, я начинаю пробираться сквозь все прибывающую толпу, пока почти не дохожу до первых рядов. Но когда мы с Джексоном пытаемся пробиться в самый передний ряд, группа человековолков преграждает нам путь.
Если мы не хотим затеять нашу собственную драку, нам придется остаться здесь и не приближаться.
– Ничего, все путем, – шепчет мне Джексон, когда малый с волчьей головой подается вперед и щелкает зубами в нескольких дюймах от лица моей пары.
Я подавляю крик, видя, как Хадсон уклоняется и насмешливо поднимает бровь.
– Неужели ты думаешь, что это меня впечатлит? Я уверен, что твои блохи и то кусаются больнее.
– Зачем он задирает их? – стону я. Когда Джексон в последний раз подрался с человековолками, он просто взял и надрал им задницы. Смотреть на ту схватку было страшно, но это… это намного, намного хуже. Тревога за Хадсона, которому придется сразиться с ними, будучи лишенным своей магической силы, убивает меня.
Джексон фыркает.
– Да ладно. Ты что, не знаешь моего брата?
Он прав, но от этого мне не легче смотреть на все это. Особенно когда человековолк опять бросается вперед – и оказывается в такой близости от Хадсона, что тот наверняка успевает почуять запах его дыхания, прежде чем перенестись на несколько шагов.
На сей раз поднимаются уже обе его брови, когда он смотрит на свое плечо.
– У тебя в семье парша передается по наследству? – спрашивает он, смахнув с плеча клок волчьей шерсти. – Потому что, если это не так, тебе надо бы полечиться.
Все три человековолка рычат так громко, что звук отдается по всему вестибюлю. У меня сосет под ложечкой, я чувствую, как учащается пульс, как какая-то тяжесть давит на грудь, как во мне зарождается паника.
– Ему