.

к ней как к подруге, хотя их и разделял социальный статус, встала на ее защиту:

      – Она может надеть монсу[16], никто и внимания не обратит.

      – А ты в чем пойдешь?

      – Как обычно.

      – Когда ты переодеваешься в мужскую одежду, все на тебя глазеют. Где это видано, чтобы юноша был красивее девушки! Да и пристало ли молодой госпоже скакать по улицам, как жеребенку? Избавься от этого мужского тряпья, пока тебя не вывели на чистую воду!

      – Не волнуйся, никто не догадается. Сегодня вот ни один прохожий меня не заподозрил.

      Не заподозрил, потому-то она и получила толчок в грудь. Вспомнив об унижении, Сан почувствовала новый прилив злости. Ей надо сейчас же позвать Кухёна, чтобы он показал ей какой-нибудь особый прием. Сан вскочила, готовая броситься к колокольчику, но и в этот раз ей не суждено было вызвать слугу – за дверью кто-то вежливо кашлянул, давая знать о своем присутствии.

      – Я могу войти?

      – Господин! Молодая госпожа как раз переодевается, – быстро ответила нянюшка, услышав голос Ёнъин-бэка.

      Женщины задрожали как осиновые листья. Сан бросилась срывать оставшуюся мужскую одежду, а Пиён и нянюшка – ей помогать. Впопыхах Сан натянула белое чогори[17] с желтой шелковой юбкой и обвязалась широким поясом оливкового цвета. Пиён молниеносно расчесала ей волосы и завязала их красной шелковой лентой. Из красивого юноши Сан в мгновение ока превратилась в очаровательную юную даму. Только после этого нянюшка отворила дверь.

      Ёнъин-бэк, увидев скромно стоявшую посередине комнаты дочь, склонил голову набок:

      – Зачем ты переодеваешься на ночь глядя?

      – Молодая госпожа неважно себя чувствовала и полдня провела в постели, – быстро нашлась нянюшка.

      – Вот как? Моя дочь, которая не простужается даже зимой? Что случилось? – подозрительно спросил Ёнъин-бэк.

      Когда он в ком-нибудь сомневался или чего-нибудь не одобрял, голос его становился немного гнусавым, а тон – требовательным, что отнюдь не украшало столь важного человека.

      – Слишком долго упражнялась и повредила запястье, – ответила Сан, приподнимая рукав и показывая отцу опухшую руку.

      Нянюшка, ничего не заметившая, пока Сан переодевалась, теперь изумленно вытаращилась, но сразу же опустила глаза, так как Ёнъин-бэк обрушился на нее за то, что она не уберегла его дочь.

      – Нянюшка не виновата. Просто я слишком неопытна, вот и допустила ошибку, – поспешила вмешаться Сан.

      Ёнъин-бэк неодобрительно поцокал языком и жестом попросил оставить его вдвоем с дочерью. Видя, что господин не в духе, нянюшка схватила Пиён за руку и с поразительной для толстухи прытью выскочила из комнаты, прикрыв за собой дверь.

      Ёнъин-бэк уселся на стул и продолжил отчитывать дочь:

      – Субак, тренировки с мечом… Когда ты начнешь учиться тому, что необходимо знать каждой женщине?

      – Отец, вы же говорили, что я должна уметь постоять за себя, если вновь нападут разбойники.

      – Но я не говорил калечить себя тренировками.