обрисовать нарративное, визуальное и инструментальное, то есть специфически кинематографическое присутствие ряда утопических идеалов, кочующих по научно-фантастическим поджанрам (от собственно научной фантастики до более спекулятивных и фэнтезийных ее вариаций, мелодрам с нф-элементами и современной беллетризации истории космической эры), эпохам и медиа, и проанализировать историю советско-российского утопизма через призму связанных с ним интенций, программ и примет времени.
Кино как память о советской мечте ХХ века
Даже мельком взглянув на современную популярную культуру, мы с легкостью заметим обилие откровенно ностальгических киноинтерпретаций ключевых событий космической эры. Из недавних можно указать такие западные блокбастеры, как «Человек на Луне» (2018) и «Скрытые фигуры» (2016), а также российские «Салют-7» (2017) и «Время первых» (2017). Эти фильмы подтверждают синхроническую связь между популярностью кино как средства коммуникации, кинофильмом как переживанием опыта и космической эрой как неизбежным (с точки зрения ХХ века) будущим. В то же время формальный анализ этих фильмов выявляет важные интертекстуальные отсылки: ведь здесь использованы не только общие места, свойственные разным жанрам, от собственно научной фантастики до триллера и эпоса, но также и множество документальных и вымышленных источников. Пользуясь выражением Ж. Рансьера, можно сказать, что космическая эра ХХ века, став наконец реальностью, оказалась так похожа на научно-фантастический вымысел, что теперь «вымышляется ради того, чтобы быть помысленной» [Rancière 2000: 22–23]. По ходу дела коллективно вспоминается и сама космическая эра, и история научной фантастики, в ХХ столетии представлявшей, обдумывавшей, просчитывавшей и экстраполировавшей возможные последствия этой эры.
Многие исследователи отмечали особое значение недавних, относящихся уже к ХХI веку обращений к истории космической эры в российском контексте [Strukov, Goscilo 2016; Siddiqi 2011]. С. Герович в своей основополагающей работе открыто помещает подобное возвращение в мифологический контекст, вырастающий на почве коммуникативной и культурной памяти, заимствуя для его обозначения терминологический неологизм Н. Б. Ивановой – «ностальящее» [Gerovitch 2015; Иванова 2002: 56–69]. По словам Геровича, нынешнее переосмысление советской мифологии о господстве в космосе, в виде книжных и киноадаптаций и даже тематических «техно-пати» с явными отсылками к «первому космонавту» Гагарину, «главному конструктору» Королеву и прочим персонажам космической эры, качественно отличны от пресловутой горько-сладкой ностальгической тоски по утраченному прошлому (а в нашем случае – будущему). Эти современные произведения и мероприятия стоит рассматривать не столько как ламентации об утраченном будущем, сколько как попытки договориться о символах минувшей советской эпохи в новом контексте, придать им новые смыслы, лишь отчасти напоминающие первоначальные. Работа Геровича 2015 года особенно актуальна, поскольку в ней