Задавака хрипло.
Тут они все как один сняли шапки.
– Теперь понятно, – протянул Задира. – Питер достал нам девочку…
– …чтобы она о нас заботилась, – сказал Близнец. – А ты взял и застрелил её!
Конечно, мальчишкам было жаль Шалуна, но себя они жалели ещё больше, и, когда он шагнул к ним, они от него отвернулись.
Шалун страшно побледнел, но во всём облике его появилось достоинство, которого не было раньше.
– Да, я её убил, – сказал он задумчиво. – Никогда раньше я не видел ни одной девочки, разве только во сне, и тогда я говорил ей: «Мамочка! Мама!» Когда же наконец она к нам прилетела, я взял и убил её.
Он повернулся и побрёл прочь.
– Останься! – закричали, жалея его, мальчишки.
– Нет, – ответил он, содрогаясь. – Я так боюсь Питера.
И в эту тяжёлую минуту они услышали громкий петушиный крик. У мальчишек душа ушла в пятки: это был голос Питера. Он всегда таким криком извещал их о своём прибытии.
– Питер! – закричали мальчишки.
– Спрячем её, – зашептались они и торопливо окружили Венди.
Один Шалун остался в стороне. В воздухе снова прозвенел петушиный крик, и Питер опустился на землю.
– Здоро`во, ребята! – закричал он.
Они отдали ему честь, а затем опять наступила тишина. Питер нахмурился.
– Я вернулся, – сказал он в сердцах. – Что ж вы не кричите «ура»?
Они открыли рты, но не могли произнести ни звука. Впрочем, Питер так торопился сообщить им радостную весть, что не стал обращать на это внимание.
– Замечательные новости, ребята! – весело сказал он. – Я достал вам всем маму!
И снова никто не произнёс ни звука, только бедный Шалун упал на колени. Питер забеспокоился:
– Вы её не видели? Она летела сюда.
– О горе нам, горе! – закричал кто-то.
А другой добавил:
– О мрачный день!
Шалун поднялся.
– Питер, – сказал он спокойно. – Я покажу её тебе.
Никто не двинулся с места.
– Отойдите, Близнецы, – сказал Шалун. – Пусть Питер увидит.
Все расступились, и Питер увидел Венди; он смотрел на неё и думал, ибо не знал, что надо делать дальше.
– Она умерла, – сказал он в замешательстве. – Ей, верно, страшно, что она умерла.
А что, если взять да и ускакать, посмеиваясь, от неё на одной ножке далеко-далеко и никогда больше сюда не возвращаться. Как бы все обрадовались, если б он это сделал! И как весело поскакали бы за ним следом!
Но Питер взглянул на стрелу, которая попала Венди в сердце. Он вынул стрелу и повернулся к мальчикам.
– Чья? – спросил он сурово.
– Моя, – ответил Шалун, снова падая на колени.
– Злодейская рука! – воскликнул Питер, занося стрелу, словно это был кинжал.
Но Шалун не дрогнул. Он обнажил грудь.
– Пронзай меня, Питер! – сказал он твёрдо. – Пронзай меня в самое сердце!
Дважды заносил Питер руку, и дважды рука его падала.
– Не могу, – сказал он с ужасом. – Что-то останавливает мою руку.
Все