«Стандард Ойл» на церковной ярмарке. Я одинокая старая женщина и нуждаюсь в близком человеке. Вы самое красивое создание, какое я в жизни видела, – говорит она. – Хотите вы перебраться ко мне? Вот увидят тогда, умею я тратить деньги или нет, – говорит она.
Ну, милый мой, что же мне было делать? Конечно, я не устояла. Да и, сказать вам по правде, я тоже начала привязываться к миссис Браун. Вовсе не из-за сорока миллионов и не ради того, что она могла для меня сделать. Я ведь тоже была совсем одна на свете. Всякому хочется иметь кого-нибудь, кому можно было бы рассказать про боли в левом плече и про то, как быстро изнашиваются лакированные туфли, когда на них появятся трещинки. А ведь не станешь про это говорить с мужчинами, которых встречаешь в гостиницах, – они только того и дожидаются.
И вот я бросила работу в гостинице и переехала к миссис Браун. Не знаю уж, чем я ей так понравилась. Она глядела на меня по полчаса, когда я сидела и читала что-нибудь или просматривала журналы.
Как-то я и говорю ей:
– Может, я вам напоминаю покойную родственницу или подругу детства, миссис Браун? Я заметила, что иногда вы так и едите меня глазами.
– Лицо у вас, – говорит она, – точь-в-точь такое, как у моего дорогого друга, лучшего друга, какой у меня был. Но я вас люблю и ради вас самой, деточка, – говорит она.
– И как вы думаете, мой милый, что она сделала? Расшиблась в прах, как волна на пляже Кони-Айленда. Она отвезла меня к модной портнихе и велела одеть меня с ног до головы а la carte – за деньгами дело не станет. Заказ был срочный, и мадам заперла парадную дверь и усадила весь свой штат за работу.
Потом мы переехали – куда бы вы думали? Нет, отгадайте. Вот это верно – в отель «Бонтон». Мы заняли номер в шесть комнат, и это стоило нам сто долларов в день. Я сама видела счет. Тут я и начала привязываться к старушке.
А потом, когда мне стали привозить платье за платьем – о! вам я про них рассказывать не стану, вы все равно ничего не поймете. А я начала звать ее тетей Мэгги. Вы, конечно, читали про Золушку. Так вот, радость Золушки в ту минуту, когда принц надевал ей на ногу туфельку тридцать первый номер, даже и сравниться не может с тем, что я тогда чувствовала. Передо мной она была просто неудачница.
Потом тетя Мэгги сказала, что хочет закатить для моего первого выезда банкет в отеле «Бонтон» – такой, чтобы съехались все старые голландские фамилии с Пятой авеню.
– Я ведь выезжала и раньше, тетя Мэгги, – говорю я. – Но можно начать снова. Только, знаете ли, – говорю, – ведь это самый шикарный отель в городе. И знаете ли, вы уж меня извините, но очень трудно собрать всю эту аристократию вместе, если вы раньше не пробовали.
– Не беспокойтесь, деточка, – говорит тетя Мэгги. – Я не рассылаю приглашений, а отдаю приказ. У меня будет пятьдесят человек гостей, которых не заманишь вместе