вещах, не моего размера, которые не жалко порвать и испачкать, а что было на голове, мне не ведомо, быть может, побитый испытаниями хвостик или гулька, теперь напоминающая просто осиный улей.
Сестра и в тот день благоухала.
– Вивьен, – вздыхаю. – Может, ты имела в виду танцы, а не бойню на мечах?
– Пфф, – вздергивает свой аккуратный носик и бросает на меня осуждающий взгляд, явно не одобряя мою выходку. – Я не собираюсь биться насмерть и пачкать все кровью.
– Дело ваше, мисс, – сдаюсь и бросаю длинный клинок сестре.
На удивление Вив ловит оружие, и кажется, этого ей уже достаточно. Но мы продолжаем. Подробно объясняю, как отражать удары и наносить ответные. Сестра нетерпеливо кивает, давая понять, что все усвоила.
– Да-да-да, ясно. Когда мы уже приступим? – клянусь, у семилетнего ребенка терпения больше.
– Хорошо, твоя взяла, – делаю медленный выпад, переворачивая свой старый тренировочный клинок, хватаюсь за холодное лезвие и наношу слабый удар рукоятью по плечу Вивьен.
Сестре явно не нравится мое движение, и она решает забрать инициативу в свои нежные ручки, неумело, но активно атакуя. Парирую. И снова. И еще. Замечаю замешательство. «Плечо сводит», – главная проблема новичков. И именно она является причиной поражения в доброй части случаев.
Решаю вновь напасть, вернув оружие в привычное положение. Касаюсь правого бедра, шеи, левого бока. Нежно, боясь поранить. Попытки сестры отбиться не венчаются успехом. Сдвинув брови к переносице и поджав губы, она прожигает меня своими кукольными глазками. Злится.
– Довольно. Я устала, – Вив отбросила в сторону блестящий меч. – Ты могла меня поранить!
– Ты могла быть к этому готова, – пресекаю детские попытки обвинения, напоминая сестре, что она давно не ребенок. – Знала, на что идешь, – я бы никогда не сделала ей больно.
Вот так и заканчивались попытки приручить металл (да, после этой была еще парочка). Но именно злость и ярость сводили сестру к позорному провалу. «Одна из самых серьезных потерь в битве – это потеря головы», – говорил Льюис Кэрролл. И, думаю, он явно что-то понимал в этой жизни.
Никто не обращает на нас внимания, потому что дракой тут, на празднике Неблагого Двора, никого не удивишь. А вглядываться, чтобы заметить, что человек бьется с джентри, никто не удосуживается. Слишком уж занят народ пьянством и танцами.
Не спускаю глаз с острия, бликующего в теплом свете свечей. Усталость постепенно сковывает мышцы, а рука, удерживающая мое импровизированное оружие, начинает неметь. Секунда – что-то липкое выплескивается на белую рубаху. Отвлекаюсь. Непонятная жидкость янтарно-медового цвета неприятно стекает по телу, оставляя широкие полосы. Нечто, напоминающее сироп, с сильнейшим ароматом медуницы попало даже на волосы, приклеило их к лицу.
Мерзкие смешки. Кто-то из этих богатых детишек облил меня настойкой из своего бокала. Оглядываюсь, желая