высилась над Ха. В ней было метра два роста, а то и больше. Ха увидела короткоствольную и практичную винтовку у нее за плечом.
Дождь усилился. Теперь, когда завывание мотора и толстые стенки транспортера не заглушали звуки, Ха расслышала шелест ветра в пальмах, хрипы и крики животных в темноте острова, шум прибоя на невидимом с террасы берегу – и все это заливал белый шум дождя.
Они шли быстро, наклоняясь так, чтобы на лицо попадало меньше капель. С этой стороны на первом и втором этажах отеля горел свет. Открытую стеклянную дверь холла заклинивал сломанный цементный вазон.
Внутри Алтанцэцэг провела Ха по пустынному холлу. Плесневеющие стулья на столах, сырые диваны, составленные вокруг давно затихших переговорных. Между ними стояли ящики с оборудованием, походная кухня, кофемашина. Электроника. Обжитый участок в громадном зале из искусственного мрамора.
Комната Ха оказалась этажом выше. Ей отвели люкс, где пахло сыростью и заброшенностью, но было чисто. Алтанцэцэг поставила багаж Ха у двери и ушла.
Ха уже давно мечтала о душе. Вместо этого она упала на кровать, даже не раздевшись. Хорошо хоть, кто-то постелил ей чистое белье.
Ей снова приснились каракатицы.
Порой, когда головоногий моллюск находится в покое, по его коже плывут узоры из цветных пятен и текстур, которые представляются бессознательными – как будто электрохимические потоки его мыслей проецируются на поверхность. В этом состоянии он поистине парящий в открытом океане разум, не защищенный плотью.
ВО СНЕ ХА НИКОГДА НЕ ВИДЕЛА каракатиц в расцвете сил: ярких и сияющих, испещренных калейдоскопической сменой цветов, свивающих щупальца в знаки угрозы или любопытства. Нет. Во сне она опускалась, погруженная в белый шум своего респиратора. Вниз, в воду, замутненную кальцитовой серостью. Вниз, в воду, затуманенную чернилами, загрязненную плавучими паутинами темноты. Вниз, к илистому дну, усыпанному камнями.
Икринки каракатиц были рассыпаны по трещинам в камнях. Молодь внутри светилась – обрывки света цеплялись за мембраны их раковин.
В таком виде их нельзя оставлять в иле: каракатицы подвешивали свои драгоценные яйца к нижней стороне камней, в защищенных местах. Здесь что-то пугающе разладилось.
Громадная самка каракатицы зависла над яйцами, охраняя их. Ха сначала ее не заметила, скрытую чернилами и илом. Ха отпрянула от неожиданности, однако каракатица никак не отреагировала. Она зависла лицом к Ха, не видя ее.
Каракатица умирала. Ее тело было белым, с пятнами лепрозной ржавчины. Без здорового танца цветов и узоров она казалась обнаженной и уязвимой.
Несколько щупалец у нее были оторваны. Одно из них безвольно покачивалось в слабом течении.
В этом месте камни образовали незамкнутое кольцо, похожее на разрушенную цитадель. Выступы напоминали разломанные этажи башни. Трещины служили бойницами для лучников. Ха заметила еще трех каракатиц под каменной террасой.