бежала со всех ног.
Трехэтажный дом под красной черепицей – не дворец Цяньцингун в Запретном городе. Ни тайных ходов, ни подземных лазов. Все просто и понятно. Вверх по лестнице – и налево, по коридору, до той комнаты, откуда били из духового ружья. Волмонтович – отменный стрелок, на корабле он редко давал промах по чайкам, обнаглевшим сверх всякой меры. Ночью князь особенно меток, ночь – его время...
Но вдруг в проклятой комнате было двое мерзавцев?
Одного – живым!..
Заспанный консьерж тупо моргнул, провожая глазами цветастый халат. Китайцы? В Париже?! Ах, пион-красавец, дальний гость, завоеватель наших оранжерей! – Chinensis odorata, Эдулис Суперба из коллекции Кало... Сон наяву, явь во сне! – в душе садовод, консьерж вновь погрузился в дрему, полную лепестков и аромата.
Было в грезах стража что-то насильственное, чуждое обычному сну. Но Пин-эр слишком торопилась. Лестница! Вверх! Семь-восемь ступеней, затем – поворот...
Не получилось – ни вверх, ни налево. Она замерла на середине лестничного марша. Не пройти – занято. Стоит: огромный, широкий, мощнорукий. Человек-гора. Лица не разглядеть – смутная тень вместо маски.
– Фроляйн!..
Гора тяжко сопела. По-доброму, сочувствуя.
– Не надо, фроляйн. Там опасно. Там стреляют.
Пин-эр поняла – слова были короткими и простыми. Они не обманули. Обманул голос. На миг почудилось, будто простодушная Гора и в самом деле испугалась за странно одетую незнакомку. Наивный здоровяк-парижанин; высокая, крепкого сложения мадемуазель...
...Парижанин?! Отчего же – «фроляйн»?
За три с половиной месяца, проведенных в море, на палубе «Сюзанны», Пин-эр запомнила много новых слов. Но это – не из языка болтливых франков! Ложь открыла свое лицо – круглую, пятнистую луну в тени облаков. Уже все зная наперед, девушка отступила на шаг, будто соглашаясь с непрошеным доброхотом.
Склонила голову, благодаря за участие.
Удар был рассчитан на быка. Хорошо, что она стоит ниже обманщика. В пах, в «нефритовый жезл», кулаком – чтобы наверняка, сразу. Пусть туша, захлебнувшись воплем, лавиной сползет вниз, по ступенькам, к храпящему во сне консьержу. Пусть тому привидится поверженный местный божок Го Ли-аф на ложе из пионов!
Вэй Пин-эр, дочь наставника императорских телохранителей, все рассчитала точно. Она не ошиблась, просто чуть-чуть опоздала – на полвздоха, на взмах ресницами. Гора успела повернуться – тоже еле-еле, самую малость, но этого хватило. Удар пришелся в бедро. Били не человека – быка, но гора устояла.
Колыхнулась, гудя с искренней заботой:
– Не ушибли руку, фроляйн? Мы не успели предупредить... Наши кости очень-очень твердые. В этом нет нашей вины, это все проклятые врачи, не к ночи будь помянуты. Мы не представились, извините. Называйте нас Ури – это, конечно, прозвище, но из-за мерзких докторишек...
Если бы Пин-эр не торопилась, она зарычала бы. Завыла, вскинув голову к мрачному, утонувшему во тьме потолку. Бой утратил смысл. Чудище по прозвищу Ури можно победить. Гору можно срыть,